Никогда не знал, как надо утешать родственника покойного. Особенно если речь идет об убийстве. Обычные фразы типа «Она отправилась в лучший из миров» как-то не вязались с ситуацией, учитывая, каким жестоким способом Филлис отправили в этот лучший из миров. И я поступил так, как всегда поступаю, если мне не хватает слов. Промолчал.
Но Имоджин, похоже, и не нуждалась в моих утешениях. Она продолжала говорить, и этим напомнила мне сестру.
— Филлис действительно могла наплести Орвалу с три короба, но единственно ради того, чтобы позлить его.
По её тону я понял, что это обычное дело. Насочинять черт знает какой чепухи и огорошить мужа.
Хотя, надо признаться, моя Клодзилла превзошла Филлис. В день ухода она поведала мне обо всех своих изменах, только, в отличие от Филлис, она их не выдумала.
— В том-то все и дело, — продолжала Имоджин. — Филлис просто отомстила этому подонку за все его мерзкие пакости.
Я немедленно внес эту поправку в свои суждения. Вероятно, Имоджин считает, что врать мужу насчет несуществующих любовных связей не выходит за пределы нормы, если муж, как она изящно выразилась — подонок.
Я неуверенно оглянулся на Верджила и подонка. Орвал слезливо диктовал шерифу имена и адреса, а доблестный страж порядка с запредельной скоростью заносил их в свой блокнот. Имоджин проследила за моим взглядом.
— Точно говорю, — подонок. Вы это знаете, и я это знаю. Могу поклясться, даже сам Орвал это знает.
Вот это вряд ли. Опыт подсказывает мне обратное. Подонки обычно себя таковыми не считают. Но я с Имоджин спорить не стал.
— Так вы собираетесь доложить шерифу о том, что знаете? — вкрадчиво спросила она, придвинувшись ко мне поближе.
Вообще-то я ничего не знал, но зачем же докладывать об этом шерифу? Посему ответил более чем уклончиво:
— А?
Но Имоджин довольно странно отреагировала на мой блестящий ответ: отступила на шаг и молча уставилась на меня, будто задаваясь вопросом, намного ли мой коэффициент умственного развития превышает братьев Гантерманов.
— Я спросила, собираетесь ли вы рассказать шерифу о том, что знаете? О Филлис и обо всем прочем, — Имоджин говорила теперь очень медленно и отчетливо. Примерно так люди говорят, когда обращаются к Джебу или Фрэду.
Я поневоле покосился на близнецов. Они стояли недалеко от шерифа. Верджил настолько увлекся допросом, что забыл отослать их караулить дверь. Так что близнецы, выражаясь на армейском жаргоне, выполняли сейчас команду «вольно». Фред проводил раскопки в носу. Джеб, по сравнению с Фредом настоящий интеллектуал, сидел на корточках с выражением крайней сосредоточенности на лице. Он завязывал шнурок на правом ботинке. Когда Джеб сосредотачивался на чем-то, язык у него высовывался изо рта сантиметра на два. Казалось, этот процесс может занять у Джеба добрую половину дня.
Мне не хотелось бы иметь ничего общего с образом профессионала, который воплощала эта парочка. Так что на этот раз я ответил без промедления. Почти мгновенно.
— Вообще-то, все, что рассказала мне Филлис — это конфиденциальная информация, и я вправе разглашать её только в случае крайней необходимости.
Имоджин распахнула глаза. Она, наверное, не подозревала, что я знаю слова с таким количеством букв — «конфиденциальная». Я торопливо добавил:
— Или, другими словами, когда в действие вступают взаимоотношения между частным детективом и клиентом, конфиденциальность должна соблюдаться строжайшим образом. — Теперь в глазах Имоджин появилось новое выражение. Словно она боялась, что я в любую минуту могу вытащить из кармана словарь синонимов. Довольный, я продолжал шпарить без остановки: — И уж конечно, единственное обстоятельство, при котором я могу разгласить эту информацию, будет повестка в суд, которую я склонен рассматривать…
Слава Богу, при слове «повестка» Имоджин подпрыгнула. Иначе мне пришлось бы использовать такие слова, как «визави» и «вышеизложенное». И через одну-две секунды я потерял бы свою мысль. Навсегда.
— Да я не предлагаю выбалтывать то, о чем вы с Филлис говорили наедине! Наоборот!
Имоджин одарила меня многозначительным взглядом, значение осталось вне моего понимания. Я смотрел на Имоджин, опасаясь, что выражение моего лица подозрительно похоже на выражение Джеба. Он в это время с тупым недоумением таращился на колтун, образовавшийся на месте шнурка.
— Филлис была совсем не такой, как вы думаете, Хаскелл, — проговорила Имоджин, склоняясь к самому моему уху и понижая голос до шепота. — Просто в последние дни она совсем потеряла голову. Вот почему она это сделала.
Меня терзал один-единственный вопрос: что Филлис сделала? Имоджин, наверное, считала, что я понимаю, о чем она толкует. И все оттого, что я применил к Орвалу выражение «Жеребчик».
— Понимаю, — солгал я.
Имоджин взъерошила волосы.
— Филлис думала, что эти записи помогут ей найти выход.
Я старался справиться со своими бровями, которые неодолимо ползли вверх. Записи? Во множественном числе? А я-то думал, что мы располагаем только одной. Можно было и самому догадаться, правда? Раз диктофонов три штуки, не логично ли предположить, что должно было остаться три кассеты? Но неужели это Филлис подложила диктофоны, самолично? Ну, знаете, записать собственного мужа в постели с любовницей…
Невозможно, абсурд. А если правда? Значит, Филлис действительно была женщиной довольно широких взглядов, как и говорил Орвал. И успешно скрывала свои ультрасовременные убеждения под старомодным зеленым платьем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68