Драгоценности и золото необходимы для королевского двора, а двор необходим, чтобы выжить. Мы на пороге гибели, особенно из-за Молли Керью.
— Тем лучше для нее! — со злостью крикнула Дженива. — Ей ты, наверное, тоже обещал весь мир.
— Нет, черт побери! Я никогда не обещал женщине больше того, что мог дать ей. Ты не исключение. Дженни, милая, — его голос зазвучал мягче, — я надеялся, что ты станешь моей любовницей — постоянной любовницей, с домом, каретой и всем, чего только пожелаешь.
Все в ней взбунтовалось.
— Я желаю, милорд, иметь мужа — верного мужа, надежный дом, спокойный и безопасный мир, чтобы рожать законных детей.
— Я подумал, мы родственные души…
— Ты заблуждался! Пусти меня!
Эш неохотно поднялся, освобождая ее, и Дженива бросилась собирать свою одежду. Натягивая сорочку, она услышала, как звякнули кольца раздвигаемого полога.
— Берберские пираты, — заговорил Эшарт, надевая панталоны. — Чувственные поцелуи. Знание, как выглядит мужская грудь. Смелость в выражениях. Не притворяйся оскорбленной святой!
Боже, да он, кажется, видит в ней еще одну Молли Керью!
Джениве с трудом удалось застегнуть корсет, что оказалось нелегко из-за нераспущенной шнуровки.
— Я уверена, что ты просто заблуждался. Это моя вина, только моя. Помоги мне одеться, чтобы я могла уйти. И можешь не бояться, я не Молли Керью и скорее умру, чем стану удерживать мужчину, которому не нужна.
Эшарт протянул ей нижнюю юбку; она влезла в нее и, сдерживая слезы, завязала тесемки на талии. Одна слезинка все же скатилась по щеке, и Дженива резко смахнула ее.
Расправив платье, она надела его и застегнула пряжку на поясе. Чулки она так и не сняла и поэтому, подобрав туфли, просто сунула в них ноги.
Повернувшись к зеркалу, Дженива увидела растрепанную копну густых спутанных волос и, схватив гребень, стала безжалостно раздирать их.
Медленно подойдя к ней, Эшарт отобрал у нее гребень и взял ее за плечи.
— Я всей душой сожалею, что ввел тебя в заблуждение. Поверь мне, я люблю тебя, люблю даже сильнее, чем следовало бы. Я совершил серьезную ошибку, но я сделаю все, чтобы спасти тебя от беды. А теперь сядь.
Дженива послушно села, у нее и так подгибались ноги. Наклонившись к ней, Эш начал с нежностью распутывать ее волосы, и эта нежность оказалась самым жестоким ударом, он действительно любил ее. Вот только в его хладнокровных расчетах любви места не нашлось.
Впрочем, какое теперь это имеет значение. Она сама пришла сюда — пришла, зная это, и, зажмурив глаза, бросилась навстречу гибели.
Дженива не отводила глаз от своих рук и вертела в пальцах злосчастный бриллиант. Ей хотелось снять его, но, даже испытывая такое потрясение, она понимала, что именно этого не следует делать. Их разрыв должен произойти публично, а не здесь, где они одни.
Она проглотила слезы, смиряясь с мыслью, что сама виновата. Ее свободные манеры производили на людей впечатление излишней смелости. И кто ее дернул за язык говорить об обнаженной мужской груди? Что должен был подумать о ней мужчина? К тому же она с самого начала отвечала на поцелуи Эша, как распущенная женщина, без тени девичьей стыдливости. Он не затащил ее силой в свою постель и не соблазнил обещаниями. Она ушла из бального зала, полная желания отдаться ему, и он это знал.
Эш собрал ее волосы на затылке и закрепил шпильками так умело, как могла бы сделать лучшая из камеристок. Он даже нашел и добавил к прическе брошенную веточку шелковых роз, после чего Дженива встала. Напрягая все силы, чтобы казаться спокойной, она взяла веер и надела его ленточку на запястье, затем огляделась, чтобы убедиться, что не оставила следов своего пребывания. Следы! Смятая постель и сладкий таинственный запах скажут слугам, кто был в этой комнате. Любовница. И этой любовницей могла быть только она!
При этой мысли Дженива чуть не задохнулась. Определенно ей надо поскорее вернуться к гостям и надеяться, что никто не заметил их отсутствия.
— Дженива!
Она была уже у двери.
— Мне очень жаль…
Она знала, что он хочет сказать, но намеренно неправильно истолковала его слова:
— Не беспокойся, пожалуйста, я не допущу, чтобы ты попал в эту ловушку!
Выйдя из комнаты, Дженива торопилась, чтобы поскорее уйти от нее подальше, однако никакая сила воли не могла помочь ей остановить слезы. В конце концов она повернулась и бросилась в свою комнату.
Она рыдала до тех пор, пока силы не покинули ее вместе с болью. Признательная своим гостеприимным хозяевам, она налила себе сладкого ликера, который обожала Талия.
Как хорошо, что это не бренди, вероятно, она больше никогда не сможет сделать и глотка этого напитка!
Чем больше она пила, тем полнее к ней возвращалось болезненное ощущение собственного тела. И тут ее поразила мысль: а что, если у нее будет ребенок? В случае, если она зачала, вина маркиза окажется ничуть не меньше, чем ее, но она не воспользуется этим для того, чтобы привязать его к себе. Он даже никогда не узнает об этом, потому что, узнав, вероятно, будет настаивать на браке, вот только она отнюдь не леди Бут Керью. Мысль о браке по принуждению была Джениве невыносима.
Пока же для нее главное — постараться не вызвать ни малейшего подозрения. Дженива еще раз оглядела себя, затем приложила к глазам холодную салфетку. Она войдет в мягко освещенный бальный зал, где на ее лице отпечатки этой ночи останутся незамеченными, и танцы развеют ее заботы.
Глава 42
Полуодетый, Эш в странной растерянности стоял в своей комнате. Его недавняя радость от освобождения из сетей Молли и от крепнувшей надежды покончить с враждой с Маллоренами развеялась как пыль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91