— Вот-вот, — пробормотал Льюис, — совершенно непродуманно.
— Действительно, — Жиль выпрямился на стуле. Он взглядом прошелся по гостям и остановился на Шарлотте. — Вместо всего этого давайте хорошенько подумаем, чем бы себя развлечь, пока гости не съехались на бал победы. Не порадуете ли вы нас еще своим прекрасным голосом, дитя?
Шарлотта очень растерялась, что ее выделили, бросила взгляд на Рована и залепетала: «Нет, нет, сэр, я бы не хотела, если вы не возражаете».
Хозяин наклонил голову.
— Как пожелаете, — цинично улыбнулся краешком рта. — Тогда, может быть, раз мы вернулись к рыцарским временам, леди могут развлечься, задавая вопросы о чести и романтике любви.
На этом он поставил точку. Кэтрин не возражала. У нее совсем не было желания сидеть тут и улыбаться, пока кто-нибудь не вспомнит об истории любви Гуниверы и Ланселота. Сейчас это было бы уже слишком. В то же время ей все это надоело. Тон ее мужа, когда он задавал и отвечал на вопросы, участвуя в игре, был оскорбительно равнодушен. Ей самой раньше и в голову не приходило, что они обсуждали очень важные вопросы. Развлекая себя, они на самом деле исследовали идеалы и отношения мужчин и женщин. Так что преуменьшать значение такого развлечения было нельзя.
Высказав свое мнение по довольно щекотливому вопросу, заданному Мюзеттой, спустя некоторое время все уютно расположились в гостиной и, казалось, были всем довольны.
— Каков долг мужа перед женой? — спросила ее золовка. — Церковь требует, чтобы мы любили, уважали, повиновались. А мы даны своим мужьям, которые принимают обладание за любовь, оставляют нам слишком мало места для чести, подавляют нас вместо того, чтобы лелеять. Так вот, когда обет теряет свое значение?
Кэтрин пригладила черные кружевные оборки на золотистом шелковом платье.
— Во «Дворце любви», написанном Элеонорой Аквитанской, говорилось, что любовь между мужем и женой невозможна. Женитьба была просто контрактом, по которому муж присваивал все, чем она владела, включая и ее. А женщина в этой ситуации не могла любить человека, у которого была в рабстве, да и он тоже. С тех пор мало что изменилось.
— Некоторые супружества основаны на деньгах, но не все, — сказал Рован, стоявший за спиной Кэтрин. Она повернула голову, посмотрела на него и согласилась.
— Нет, не все, но все еще многие. Какое же значение имеет обет, данный при женитьбе? С какой точки зрения на него смотреть, чтобы сделать жизнь хоть немного сносной?
Перри, расположившийся в кресле с крылообразной спинкой, обитом парчой голубого цвета, прокашлявшись, сказал:
— Кажется, это начинается с отсутствием любви.
— Почему вы так говорите? — удивленно посмотрела на него Мюзетта.
Перри нахмурился, пытаясь собраться с мыслями.
— Если нет любви, тогда все остальное — честь, обязательства, ласка — все невозможно. Это мое мнение.
— Ого! Посмотрите-ка! — вступил Сэтчел. — Если следовать таким суждениям, в Св. Фрэнсисвилле не наберете и дюжины достойных супружеских пар.
— Печально, но справедливо, — сказала Мюзетта. Льюис фыркнул.
— Прекрасное оправдание для амурных страстей.
Мюзетта повернулась к нему.
— Льюис, пожалуйста, не кажись грубее, чем ты есть на самом деле.
— Конечно, некоторые не нуждаются в оправдании, — продолжал почти без паузы Льюис, — а некоторым их навязывают силой.
Слова были адресованы Мюзетте, но смотрел он во все глаза на Кэтрин. Доказательства в пользу женитьбы, выстроенные з ее голове, исчезли. Она не смогла удержаться от взгляда в сторону Рована.
— Если отбросить цинизм в сторону, — сказал Рован в раздумье, — хороший брак должен быть основан на содружестве, доверии и уважении. А если союз основан на любви, то в этом есть заслуга обоих. И мужа, и жены.
— Подумать только, — сухо произнесла Мюзетта. — Вы будете исключительным мужем, если когда-либо решитесь жениться.
Рован пристально посмотрел на нее.
— Я женюсь только тогда, когда найду женщину с сердцем, достаточно сильным, чтобы сопротивляться той любви, которую я дам ей.
— Ну-ну, — Мюзетта широко раскрыла глаза и сардонически улыбнулась. Она посмотрела на Кэтрин, приглашая ее разделить удивление. Кэтрин встретила взгляд Мюзетты, но ее лицо ничего не выражало. Это было лучшее, что она могла сделать, дабы скрыть внезапную сердечную боль.
Бал прошел без своего обычного блеска.
Наверное, из-за дневного происшествия свечи, казалось, не горели ярко, натертые воском полы быстро потускнели, музыканты играли не так живо, а цветы завяли рано вечером. Но гостей собралось также много, все смеялись, разговаривали и вскоре подняли такой шум, что могли заглушить рев океана.
Кэтрин танцевала, пока не устали ноги, смеялась, пока не почувствовала, что вот-вот разболится голова. Она уже не могла ждать окончания вечера, но в то же время боялась этого.
Когда она танцевала с Аланом, то видела Рована, вальсировавшего с Шарлоттой. Девушка выглядела ошеломленной и была в полуобморочном состоянии. Не смея поднять глаз на Рована, она смотрела ему в галстук. Его улыбка, когда он пытался увидеть лицо Шарлотты, вызывала в Кэтрин странное чувство. А сама она танцевала с Рованом, будто кружилась в вихре. Танец был быстрым, но простым, если знать фигуры и движения. Сэтчел с Жоржеттой подняли такую возню, что Рован решил присоединиться к ним и кружил ее до тех пор, пока она, боясь упасть, не уцепилась за него, а потом они ныряли в арку из поднятых рук и выходили из нее, тесно прижавшись друг к другу. Она подумала, что он делал это нарочно, чтобы смутить ее, хотя и была не слишком уверена в этом. Потом она стояла одна и пыталась отдышаться, а Рован ушел в поисках фужера шампанского для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84