Сама-то она и не надеялась, что уснет. Осторожно подбирая слова, она вымолвила:
— А нельзя ли найти какой-то компромисс?
Он криво усмехнулся.
— Можно. Я выключу свет, потом разденусь, а вы закроете глаза.
— Я так и знала, — неуверенно произнесла Кэтрин.
— Да, неужели? А еще что вы знали? — Его вдруг ласковый голос посеял в ней панику.
— Ничего. Совсем ничего! Но если вы не можете терпеть ночных рубашек — спите в одежде.
— Наша цель — усыпить бдительность, а не вызывать подозрения. Я могу лечь в нижнем белье, но это еще хуже, чем ночная рубашка.
— Но хоть что-то же вас должно прикрывать? — Ей было так трудно подобрать подходящие для леди слова, да к тому же в голове стали возникать не совсем приличные образы, ее бросило в жар.
Он покачал головой.
— Омар, например, иногда носит набедренную повязку. Вы это имеете в виду?
Она не знала и неуверенно произнесла:
— Думаю, что это все же лучше, чем совсем ничего.
— Нет. Если хотите знать, я в этой повязке буду выглядеть как ребенок-переросток.
Она села, прикусив губу, сложила руки на коленях и стала размышлять. Наконец все же спросила:
— Вы на самом деле хотите улечься сюда без ничего?
Он странно посмотрел на нее, в глазах промелькнула какая-то мысль, но он спрятал ее под своими длинными ресницами. Коротко ответил:
— В любом случае ничто не грозит нашему соглашению и вашей безопасности.
— Я и не думала иначе. — Она опять заколебалась, но вдруг выпалила: — В самом деле, было бы лучше, если бы вы… ну, совсем разделись… ведь Жиль может снова придти.
Он застыл, глядя на белоснежную ночную сорочку, на рассыпавшиеся по плечам сияющие локоны, на прозрачную кожу и полное решимости лицо.
— Почему? — осторожно спросил он.
Она опустила глаза.
— Жиль слишком хорошо знает мои чувства по этому поводу. Вот почему он может подозревать нас в обмане и захочет убедиться, что я смирилась с его желаниями. Я пыталась вам все объяснить, но не уверена, что вы все поняли.
Он подошел ближе, положил руку на спинку кровати.
— Так в чем же дело?
Она глубоко вздохнула и решилась.
— Я еще… — остановилась, затем попыталась снова, — вам, наверное, будет трудно поверить в то, что после пяти лет супружества… мой союз с Жилем никогда не был…
— Я достаточно хорошо вас понял. Вы все еще невинны. Ваш муж был не способен… — он попытался скрыть нахлынувшие на него эмоции. А Кэтрин не смогла выдержать более нескольких секунд открытый взгляд его зеленых глаз, опустила голову и кивнула. Он вдруг отскочил от кровати.
— Ну и что же, вы думаете, он сделает? Станет проверять простыни, как сующая свой нос во все дела повивальная бабка или придворные доктора молодого короля?
— Все возможно, — бесцветным голосом ответила она.
— Невыносимо. Как человек может так обращаться со своей женой?! — Он поспешно поднялся по ступенькам, было слышно, как тяжело он дышит.
— Мне очень жаль, я знала, как это все будет для вас отвратительно, — проговорила она, руками разглаживая простыню.
Он медленно повернулся.
— Все, что касается вас, для меня нисколько не отвратительно, не думайте так. Я считаю, что ваш муж задумал что-то чудовищное, предал все, что так дорого в супружестве, но вы тут ни при чем.
Облегчение просто забило в ней ключом, Кэтрин даже не осознавала, как она боялась его презрения. Странное чувство овладело ею. С одной стороны, она была ему признательна, а с другой — ее тревожило то, что он не слишком хорошо ее знает. Это создавало некоторое чувство неуютности.
Она робко улыбнулась.
— Мы даже еще не решили, как нам быть.
— Никаких проблем. Давайте вставайте с постели.
Он подал ей руку, помогая подняться и стараясь не смотреть на оголившиеся колени. Затем пошел в туалетную комнату и вернулся с дуэльным мечом в ножнах. Проверил лезвие, проведя по острому краю рукой. Она начала догадываться, что он задумал, но на пальцах уже выступила кровь. Рован откинул покрывало и провел окровавленной рукой по простыне.
Бросив меч на постель, он подошел к умывальнику, намочил полотенце и стал растирать им кровавое пятно на простыне, в надежде, что оно расползется и станет светлее.
Кэтрин стояла неподвижно. Он криво усмехнулся:
— Если Каслрай настолько бессердечен, что станет искать доказательства, боюсь, что он испугается, подумав, что вы нашли в этом удовольствие. Должен признаться, он заслуживает этого.
Кэтрин молча кивнула в знак согласия, хотя не совсем ясно представляла, к чему может привести изобретенное им пятно, но не высказала вслух свои сомнения — слишком много невежества с ее стороны за один вечер.
Рован отнес полотенце, вернулся к кровати, взял меч и вставил его в ножны. Стоя с мечом в руке, он о чем-то задумался. Наконец заговорил:
— В старые времена рыцарь проверял свою способность противостоять искушению любить свою леди, положив между ними меч. Крест, сложенный из лезвия и рукоятки, служил напоминанием и символизировал обет, данный рыцарству, а также был границей между рыцарем и его возлюбленной.
Кэтрин встретила его взгляд, видя серьезность в его зеленых усталых глазах. Она облизала губы.
— Я не вижу в этом необходимости, но если вы думаете, что это поможет, я согласна.
У него от изумления приподнялся один уголок рта.
— Я не откажусь, если это будет необходимо.
Кэтрин не сомневалась, что все это было рассказано ради нее. Он, конечно же, думал, что она боится лечь с ним в постель. Наверное, да, так как у нее от необъяснимого ужаса засосало под ложечкой.
— Как ваша рука? Идет ли еще кровь?
— Нет, спасибо. — Вряд ли он взглянул на руку, поскольку наклонился и положил саблю на середину кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84