Я все сделала правильно. Я безупречно организовала свадебный прием, если бы его не испортил мерзкий, проклятый Куэйл! — Последнее слово она просто прошипела в негодовании.
Он сделал глубокой вдох, горячо надеясь, что то, что он собирался сказать, будет правильно.
— Ну, безупречным свадебный прием нельзя назвать. Он почувствовал, что она буквально замерла на месте.
— Что ты сказал? — мгновение спустя переспросила она.
— Все было очень мило и все такое, но, согласись, Эви, отнюдь не безупречно.
Она отпрянула от него, упершись руками в его грудь.
— И в чем же, позволь узнать, мое свадебное торжество не оправдало твоих ожиданий? — напряженно произнесла она.
— Ну, к примеру, искусственные валуны из папье-маше… не кажутся ли они несколько вычурными?
Она приподняла изящную бровь и стала поразительно похожей на свою матушку.
— А торт? Такая масса цветов и такое смешение красок, — продолжал он.
— Я хотела, чтобы он выглядел праздничным.
— В определенной окружающей обстановке, возможно, так он и смотрелся бы. Скажем, если бы праздник проходил в цирке.
— Есть еще что-нибудь такое, что не заслуживает твоего одобрения? — спросила она.
— Нет-нет, — поспешил он заверить ее. — Свечи вверху, зеркала на потолке, плавающие свечи в пруду и все прочее очень мило. Хотя скалу, из которой льется шампанское, можно было заменить…
И тут она расплакалась. Он попытался обнять ее, но она не пожелала. Вырвавшись из его рук, она бросилась на искусственный берег пруда, горько рыдая.
Такого он вынести не мог. Он решительно, хотя и нежно, сгреб ее в охапку, поднял и посадил к себе на колени. Она почти не сопротивлялась и вскоре обвила его шею руками и промочила насквозь его сорочку слезами. Он дал ей выплакаться, но недолго. Сомнительно, что его Эви много времени проводила в слезах.
— Эви, ты не создана для того, чтобы стать организатором свадебных приемов. По неизвестным причинам обстоятельства словно сговорились сводить на нет все твои усилия. Ну и что? — Уловив, что всхлипывания на мгновение прервались, он продолжал с еще большей убедительностью: — Зачем тебе понадобилось заниматься таким делом в дополнение ко всему остальному, что ты уже умеешь?
— Потому что. Потому что тетушка Агата понадеялась на меня, а я обманула ее ожидания!
— Ну и что? — резонно спросил он.
Она подняла свое мокрое от слез, трогательное личико и, встретившись с ним взглядом, снова уткнулась в его сорочку.
— Тебе легко говорить. Тебе, с твоей внешностью… А для людей вроде меня это важно, — продолжала она приглушенным голосом. — Потому что, если ты не оправдываешь ожидания людей, с тобой не хотят иметь ничего общего. Какой прок от никчемной старой девы? Никакого. Она абсолютно никому не нужна.
А-а, вот, значит, в чем дело. Он подозревал. А теперь убедился, что прав. Он понимал, что в течение следующих нескольких минут ему необходима крайняя осторожность, такая осторожность, какую соблюдают при соприкосновении со взрывчатым веществом или с каким-нибудь сверхсекретным документом или с человеческой жизнью. Потому что она была его жизнью и последующие несколько минут могут определить его будущее.
— Эви, милая Эви. Твоя тетушка Агата никогда не просила тебя заниматься вместо нее ее бизнесом. Ты сама говорила мне: она сбежала, не сделав никаких распоряжений относительно продолжения своего бизнеса, — заметил он. — Моя дорогая, ее мысли были заняты не бизнесом, не прибылями, не семьей и даже не тобой. Она не будет винить тебя за то, что ты не сделала ее предприятие процветающим, потому что ей безразлично. Она влюблена, а до всего прочего ей нет дела.
— Откуда ты знаешь? — спросила она, поднимая голову.
— Потому что я влюблен в тебя, Эви, и потому что только что понял, что влюбленность отметает прочь все другие соображения.
Ее поразительные глаза вдруг округлились. Она даже рот приоткрыла от удивления, хотя быстро закрыла снова.
— Ты говоришь такие слова только из-за того, что произошло прошлой ночью, ты чувствуешь себя обязанным?
Джастин встряхнул бы ее, но тогда он отодвинул бы ее от себя, а ему хотелось, чтобы она к нему прикасалась. Он, кажется, всю жизнь ждал такой вот интимной близости. Нет, он не выпустит ее из рук, пусть даже для того, чтобы научить уму-разуму.
— Ну что ж, да. Я обязан. Мы спали вместе, — осторожно напомнил он. — Само собой, такие отношения налагают на меня обязательства. Но и на тебя тоже.
— Ага! — торжествующе воскликнула она и горько всхлипнула.
— Что значит «ага»? — спросил он, сбитый с толку.
— Ты хочешь жениться на мне, потому что считаешь женитьбу своим долгом чести.
Он все еще не понимал. Она смотрела на него так, словно он вызывал отвращение. Что, собственно, плохого в долге чести?
— Что плохого в долге чести? — спросил он. — Мне казалось, что ты хотела бы, чтобы мужчина, который желает жениться на тебе, обладал честью.
Теперь настала ее очередь прийти в смущение. Разумеется, она хотела, чтобы он был честным. Он и был честным. Она любила его в том числе и за это. Но она не хотела, чтобы он делал предложение исключительно потому, что его обязывает честь. Она хотела, чтобы было потому, что он любит ее. Черт побери! Она не знала, что и думать!
— Я чувствую себя нечестной по отношению к тебе, — наконец пробормотала она, понимая, что несет вздор и что следовало бы высвободиться из его объятий. Но она ощущала себя в его объятиях настолько «на своем месте», что никак не могла заставить себя покинуть его.
— Нечестной? — удивился он, сдерживая смех. — А какой же ты себя чувствуешь?
— Нечестной, — хриплым голосом проговорила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83