Стоя у перил, девушка смотрела на море, где поверх воды всплывала его фигура. Она переводила взгляд на луну – и ей мерещилось его лицо, представлялись озорные глаза с золотистыми искорками.Но вот раздались мягкие удары корабельного колокола, потом заскрипело парусное снаряжение, возвещая об усилении ветра, а вскоре с громким щелчком расправился главный парус.– Готово! – прокричал дозорный.Аннелиза почувствовала, как ее обнаженную шею обдало приятной прохладой, и подняла подбородок, подставляя лицо потоку воздуха. Она непроизвольно притронулась к горлу, вспоминая, как сквозь полузакрытые веки блестели его глаза, как притаилась улыбка в уголках рта. Еще бы. Так наклоняться и вертеться перед ним! Она только что не лезла грудью ему в лицо, пока облагораживала его ушибы, да к тому же задрала подол, зная, что его глаза следят за ней. Нечего удивляться, что он ей подмигнул. Однако ее грудь оказалась недостаточно привлекательной – он так ничего и не сказал о ней. Как бы то ни было, наверняка для Майкла Роуленда была приятна хотя бы временная смена привычной его глазам картины. Вряд ли до ее прихода он видел здесь что-нибудь, кроме пробегавших крыс да людей, время от времени мучивших его.При такой чудесной погоде она предпочла бы провести ночь на палубе, а не запираться в раскаленной каюте. Тогда не пришлось бы бесконечно ворочаться в постели и ждать случайного дуновения ветра, способного расшевелить безжизненный воздух.Каково же было свободолюбивому пирату в его заточении! В темницу Майкла на нижней палубе ветер вообще не проникал. Ему бы взбираться на мачты и прилаживать снаряжение, стоять на носу корабля под колючими брызгами, подставлять грудь ветрам, продувающим рукава рубахи. Именно таким – с развевающимися волосами, в одежде, облегающей упругое тело, представал он в ее воображении.Зная, что не сможет избавиться от назойливых мыслей, Аннелиза не ждала покоя от этой ночи, не радовалась ее прохладе. Взамен сна ей предстояло думать о темноте, грязной соломе и человеке в кандалах; о том, как он поддразнивал ее и заигрывал с ней, о насмешливой улыбке, не сходившей с его губ на протяжении всего времени, пока она была с ним.Интересно, а как выглядит ее муж? Способен ли он улыбаться? Что, если вместо улыбки на лице у него, как у многих немолодых мужчин, будет вечно гостить застывшая печать разочарования?Зато лицо Майкла Роуленда никогда не постареет. «Придите еще раз. Прошу вас». Это были слова обреченного. Ему не дожить до глубоких морщин – следствия разочарования и прочих горестей.Внезапно Аннелизу пробрал озноб, и это наконец заставило-таки ее отправиться в каюту. Там она зажгла свечу и, загораживая пламя ладонью, стала рассматривать себя в небольшое зеркальце. Майкл сказал, что она изменилась. Теперь ей хотелось кричать, что никаких перемен в ней нет, но это не было бы правдой.Внутри ее определенно что-то произошло. Душа томилась непонятным ожиданием, исчезла постоянно присутствовавшая пустота вокруг сердца. Неослабевающее напряжение словно отступило перед надеждой и жаждой новых ощущений. Причины этих превращений требовали объяснения, и спустя какое-то время Аннелиза отыскала его. Поразительно, но именно общение с человеком, стоящим на пороге смерти, заставило ее ощутить во всей полноте сладость бытия.Разум подсказывал ей, что самое время гасить свечу и отправляться прямиком в постель. Завтра матросы, как всегда, поднимутся ни свет ни заря, устроят возню под дверьми, и тогда уже не поспишь. Впрочем, даже без их суматохи ей приходилось вставать до рассвета, потому что уже с первыми лучами солнца в каюте становилось невыносимо жарко.И все же она не торопилась укладываться, так как наверняка ей пришлось бы долго лежать без сна, а это снова привело бы к появлению перед ее глазами образа Майкла Роуленда. Впрочем, избежать этого ей так и не удалось. Она представляла его лежащим на спине, как в те минуты, когда он имитировал бессознательное состояние, потом видела сидящим в расслабленной позе вместе с кошкой, которая мурлыкала у него на коленях, а он поглаживал ее длинными пальцами. Прежде Аннелиза считала Страйпс такой же одинокой и неприкаянной, как она сама, однако теперь ей стало ясно, что у кошки есть друг, и именно у него она так подолгу пропадала. Но почему животное подружилось на корабле только с ней да с узником в кандалах? Как бы там ни было, осознание этого факта рождало у нее ощущение своеобразной близости между ними троими.Удивительное дело, но лицо преступника, возникшее так неожиданно, имело отчетливые черты. Напротив, хорошо изученные за многие месяцы путешествия лица тех, кто стоял на страже интересов компании, казались ей стертыми и блеклыми.Возможно, причиной тому была его улыбка, которой он отвечал на ее прикосновения, – развязная, лукавая, дьявольская, недоступная никому, кроме нее одной.Обуреваемая сомнениями, Аннелиза долго лежала неподвижно, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. В таком состоянии ее застал рассвет. Как бы она хотела иметь при себе хотя бы миниатюрный портрет мужа – тогда она сумела бы избавиться от видения и навсегда стереть из памяти образ контрабандиста с золотистыми глазами. Глава 5 Фербек внимательно изучал ее из-под прикрытых век, на его лице было написано презрение и недовольство.– Ну что вы так переполошились? Клопсток сказал, что вы метались над этим бандитом, как потревоженная чайка. Надеюсь, не зря мыкались? Он сообщил вам что-нибудь по делу?С самого начала завтрака Фербек пытал ее с упорством инквизитора. Разумеется, ему не было дела до того, что большая часть их разговора с Майклом касалась ее собственного положения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95