Вашим учителям следовало чаще стегать вас тросточкой, тогда бы вы… не были таким.Майкл заметил, как она прервала фразу, хотя возвращавшийся капитан находился еще далеко и не мог их слышать. С одной стороны, ему безумно хотелось, чтобы Аннелиза произнесла его имя, с другой – было приятно сознавать, что она хочет сохранить их тайну. Ее молчание грело его душу подобно ласковому весеннему солнцу.Опасная земля! Лучше держаться подальше от нее, подумал Майкл.– Насчет тросточки – увольте. Такого удовольствия я вам не доставлю. Пусть этим наслаждаются другие. Может быть, вашему благоверному понравится, если вы будете стоять над ним каждую ночь и махать прутом.Аннелиза казалась смущенной.– Не думаю, чтобы моему мужу требовалось что-то подобное. Мужчине его возраста такие забавы не нужны, и вряд ли мне будут сильно досаждать его притязания, судя по тому, что он предлагает взамен моего согласия.– И что же именно? Деньги? Власть над сворой слуг?– Положение в обществе и уважение. Никто не посмеет оскорбить меня. Я буду избавлена от похотливых взглядов, и ни одна женщина не станет воротить нос при моем появлении. – Тряхнув головой, словно пытаясь рассеять внезапные грезы, Аннелиза снова перешла на менторский тон. – Вряд ли вы поймете меня. Вы превратили свою жизнь в сплошную неразбериху. Вам нравится рыскать по свету, грабить чужое добро, и при этом вас совершенно не интересует, что о вас думают другие. Вам, наверное, даже в голову не приходит, какие беды вы причиняете людям. Вы ни о ком не заботитесь, кроме себя.Майкл почувствовал, что ее последние слова больно задели его.– Откуда вам это известно? Может, я, наоборот, слишком много заботился о других.– О да! Я прекрасно помню – вы сами сказали, что для вас слишком обременительна ответственность перед ближними. Потому вы и не чаяли, как бы освободиться от нее.Вероятно, ему не следовало винить Аннелизу за эти обвинения. Он давно поклялся вытравить в себе черты человека, радеющего только за других, – слишком много сил ушло на тех, кто был меньше защищен, чем он. Перед ней же он сам пожелал предстать таким, каким она его воспринимала, – циником и прохвостом, не способным на раскаяние, плюющим на всех и вся. В свое время его захватила собственная игра. Потом ему захотелось знать, насколько он преуспел в своих усилиях. Однако сейчас вместо упоения Майкл ощущал странную боль, сознавая, что Аннелизе, возможно, больше понравился бы прежний Роуленд, а не стоящий перед ней авантюрист в оковах.Подошедший в этот момент Фербек начал что-то быстро говорить по-голландски. Аннелиза слушала, потупив голову, стараясь дышать как можно глубже. Когда она вновь подняла глаза, Майкл понял, что Фербек угрожал ей.– Капитан теряет терпение. Боюсь, он не даст продолжить беседу, если она будет такой же беспредметной. Мы должны вернуться к мускатному ореху.– Данная тема мне совершенно безразлична; гораздо интереснее узнать, почему вы решили принести себя в жертву. Вы явно продешевили. Уверяю вас, респектабельность того не стоит.– Вы только что согласились, что вам ни до кого нет дела, и вдруг загорелись желанием спасти меня. Лучше бы делом помогли, чем рассуждать о разумности моего выбора.– Аннелиза, когда-нибудь вы вспомните об этом разговоре и поймете, что я всей душой хотел вам помочь.– В таком случае будем считать, что мне повезло, – колко заметила она. – Вам не придется слишком долго повторять свои пророчества.При этих словах капитан схватил ее за локоть и выставил из загона, так что Аннелиза не успела даже попрощаться с Майклом.Вокруг него сомкнулась темнота. Запах муската сгущался все сильнее, пока совсем не забил глотку. Майкл лежал на спине, тяжело дыша и обливаясь потом. Он пытался считать минуты, но быстро сбивался и каждый раз возвращался к началу. Так прошло несколько часов – об этом говорили нарастающая жажда и пустота в желудке. Наконец появился Клопсток с водой и миской довольно сносной еды. Пленник осушил бадейку наполовину и отставил ее в сторону, чтобы потом сполоснуться, но Клопсток жестом остановил его.– Можешь не экономить. Капитан велел приносить тебе воду для мытья отдельно.Значит, Аннелиза не пропустила походя брошенной фразы насчет его гигиенического резерва. У него сдавило в горле от чувства благодарности. Однако Майкл не сразу понял странное поведение Клопстока, когда тот как-то неуверенно взялся за другую бадейку. Все прояснилось очень скоро. Моряк поднял емкость и одним махом окатил его с головы до ног соленой морской водой.Бесконечно, мучительно долго тянулись часы, прежде чем Клопсток пришел снова. Это значило, что прошли еще одни сутки. В отличие от предыдущего визита помощник капитана изменил процедуру: сначала устроил морскую ванну, а потом принес пищу и питьевую воду.Майкл в принципе не признавал неразумных форм протеста. Он не собирался устраивать никаких голодовок, но удержаться от яростного мычания не мог. Едва покончив с едой, он поднялся на ноги и принялся протяжно выкликать ее имя. Наверняка немногочисленная уцелевшая живность пребывала в недоумении, слыша эти странные звуки. Майкл продолжал упорно кричать, а когда охрип, то схватился за бадейку и принялся бить ею о стену до тех пор, пока не лопнули обручи.Аннелиза не пришла и на следующий день.На четвертый день он понял, что она не придет никогда.
«Аннелиза. Аннелиза. Приди ко мне, Аннелиза».Аннелиза в полусне беспокойно ворочалась в постели.«Аннелиза. Приди ко мне». Зов был настолько слаб, что она с трудом разобрала свое имя. Хотя голос доносился издалека, она различила в нем мощный рокот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95