Где-то впереди в просветах замаячил простор Большого Проспекта.
– Так ты считаешь, что города объединяются под властью Занадона?
– Возможно, под властью Занадона. Или просто под Занадоном. И кто бы ни стал вождем объединенной армии, его провозглашают. Балором. И возможно, это не лишено смысла, ибо…
– Они пока не проявляют ни малейших признаков объединения. Ты сам видел, как их послов гнали от ворот. Или ты действительно полагаешь, что они провозгласят боевым вождем капрала Фотия?
Неужели все это было только сегодня вечером? Казалось, уже прошла неделя. Мои кости крошились от усталости, а ведь ночь еще не перевалила за полночь.
– Стой! – сказал я и нырнул в подворотню, спрятав факел за спину. От Большого Проспекта нас отделяло несколько шагов. Ториан встал рядом со мной.
– Что случилось?
– Надо дух перевести. – Я загасил факел о камни, оставив его тлеть. – Ты, возможно, и прав. Возможно, в древние времена все так и было, а нынешние людишки просто введены в заблуждение многочисленными преувеличениями и приукрашениями рассказчиков. Ну, если так, я стану свидетелем первого в истории падения Занадона – а это тоже достойное рассказа зрелище.
– И возможно, даже более интересное, – усмехнулся он.
Грохоча подошвами, по переулку прошел в направлении Большого Проспекта отряд солдат. Нас они не заметили.
Ториан испустил свой львиный рык.
– Ты знал о них!
– Нет. Мне надо было отдышаться. Я же сказал тебе.
Мощная рука сомкнулась на моем горле, приподняв меня над землей и лишив воздуха.
– Ты знал об их приближении!
Я захрипел, и хватка чуть ослабла.
– Я же говорил, что доверяться богам и испытывать их терпение – не одно и то же! Они хранят нас. Но это не значит, будто мы не должны по возможности облегчить им эту задачу.
Рука медленно, словно нехотя отодвинулась от моего горла.
– Когда мне кто-то врет, я его убиваю, – спокойно сообщил Ториан.
– Думаю, что со временем я это усвою, – прохрипел я. – Теперь пошли. Эти ублюдки не станут оглядываться.
Мы вышли на простор Большого Проспекта вдвоем, но я ощущал вставшую между нами стену недоверия. Храм высился прямо перед нами, совсем близко. Там горели огни. Оглянувшись на городские ворота, я увидел, что весь склон усеян огнями: светлячками или упавшими звездами. Я зашагал дальше, по-детски завидуя легкому шагу Ториана. Довольно неприятно было ощущать себя таким маленьким, ибо ростом я не уступаю многим.
– Омар! – окликнул он меня. – Это безумие! Нас увидят!
– Кто увидит? Я же говорил – нам стоит остерегаться только стражи.
Проспект был широкий. Маленькие группы людей шли к храму или от храма – один-два человека в сопровождении слуги с факелом. Я решил, что все это просители. Долги, болезни, бесплодие – когда человек собирается обратиться к богам с какой-то серьезной просьбой, он предпочитает делать это незамеченным, в ночные часы. Не хочет же он в самом деле, чтобы его друзья застали его за молитвой Махусу! И потом, вполне возможно, ночью боги не так заняты, как днем, значит, им проще ответить на молитвы смертных.
В эти неспокойные времена просителей должно быть больше, чем обычно; купцы вроде Тарпита, потерявшие свои поля и плантации, жены, чьи мужья странствуют по дальним землям, матери, чьих сыновей взяли в армию.
Мы держались поодаль, не обращая на них внимания, и они точно так же игнорировали нас. Никто не замечал, что мы идем босиком. Хотя на нас и не было этих дурацких шапок-горшков Пряных Земель, но и не все из встреченных нами носили их. Вскоре мы дошли до колоннады, которой заканчивается Большой Проспект. Миновав арку, мы оказались в храме.

Площадь Тысячи Богов в Занадоне – самая большая площадь во всех известных мне городах-крепостях за исключением, быть может, Большой Площади в Сноворе. Я видал площади и больше в Островных Королевствах, полагающихся в своей обороне не на стены, а на флот, – но только там. В ту ночь зрелище лишило меня дара речи.
Правильный овал с боковых сторон ограничивал изгиб высокой стены, а со стороны, противоположной входу, – высокая пирамида храма. Колоннада, завершающая Большой Проспект, продолжалась портиками, окружающими площадь. Зиккурат – лестница богов – поднимался к небу восемнадцатью высокими ступенями, в три человеческих роста каждая. Лестница для смертных делила пополам ту его сторону, что была обращена к площади, и вела на самый верх зиккурата – к Обители Богини, золотая крыша которой сияла у самых звезд. По двум углам пирамиды стояли огромные, превосходящие ее по высоте Майана и Балор.
Они царили над площадью. Я запрокинул голову, чтобы посмотреть на их темные силуэты. Их головы касались небес. Они грозно смотрели на меня горящими глазами, хотя, возможно, это было всего лишь игрой воображения. Я подавленно отвел взгляд.
Только жрецам дозволено разгуливать по молельням и помещениям самого храма, но любой смертный может войти на площадь, чтобы совершить молитву. Перед каждой колонной стоит изваяние бога или богини.
Площадь была пуста. О, тут, возможно, была сотня людей, но это пространство запросто вместило бы все население города, так что площадь показалась бы пустой, даже если бы на ней упражнялись во владении пикой четыре кавалерийских когорты. Около двух дюжин огоньков горело забытыми звездами в ночи. На заднем плане, за колоннами, медленно передвигались, мерцая, факелы: небольшие группы жрецов и жриц, словно два огромных колеса, медленно вращались навстречу друг другу. Три или четыре маленьких воинских отряда пересекали площадь.
По меньшей мере половина огней не двигалась, очерчивая прерывистой цепочкой периметр площади, словно четки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93