Я хорошо видел верховную жрицу на серебряном троне.
МАЙАНА!
Она смотрела прямо перед собой, не обращая внимания на крики; она была прекрасна, царственна, божественна. Ну конечно же, Балор Бессмертный не сможет не откликнуться на ее призыв.
Я видел не дородную крестьянку в богатом платье прячущую страх под румянами и драгоценностями. Я видел Майану, и она была прекрасна, и я любил ее, и я с ума сходил от счастья уже от одного того, что она прошла так близко от меня. Я уже сказал, что обожаю толпы.
МАЙАНА!
Было слишком темно, чтобы разглядеть лица сановников и городской знати, шествующих за носилками с троном вверх по храмовой лестнице. Я знал, что среди них идут и Джаксиан, и его отец, и военачальник. Подъем был долгий. Должно быть, жирному Нагьяку он дается с трудом.
Когда процессия подошла к дверям Обители Богини, стемнело окончательно. Мы все охрипли от крика, а теперь начали петь. С третьего или четвертого раза все запомнили слова, и мы повторяли их снова и снова, восславляя нашу богиню, умоляя ее уговорить бога прийти нам на помощь. В Обители горели факелы – там шли последние приготовления. Над головой сияли звезды. Потом огни двинулись вниз по лестнице, а дверь продолжала светиться, как маяк в ночи. Это было так прекрасно, что мы заплакали.
А потом все ушли, оставив несчастную Белджис в одиночестве дожидаться Балора. Но я не думал о ней как о несчастной Белджис. Я думал о ней как о Майане.

Площадь опустела неожиданно быстро. Людской поток выплеснулся на Большой Проспект, как Иолипи в отлив, и на улицах воцарилось веселье. Ториан все не отставал от меня, крепко держа за локоть.
– Это веселье кажется тебе несколько неестественным? – спросил я.
Он с опаской посмотрел на меня сверху вниз:
– Ты пришел в себя?
– Я что, напугал тебя? – рассмеялся я. Я охрип, устал, все тело мое болело, но мне было хорошо. – Ох, Ториан, у меня такое ощущение, словно я занимался любовью с ними со всеми, а они все – со мной! Но знаешь, мне кажется, что мы – то есть они – не так веселы, как хотели бы казаться.
– Еще бы! Вчера они не сомневались. Сегодня они уже знают, что его недаром зовут Непостоянным.
Мы все дальше уходили от храма, и мое возбуждение спадало.
– Несчастная Белджис! – сказал я. – Как страшно ей должно быть там, на троне!
– В опасении, что Балор не придет?
– Или что придет.
Ториан снова взял меня за руку.
– У тебя все еще растерянный вид. И почему она должна бояться этого?
– Здорового быка вроде этой статуи в молельне? Она… Ладно, не бери в голову.
Когда я не-много успокоился, он отпустил меня.
– Ты собираешься вернуться в трактир?
– Конечно. Почему бы и нет?
– И что ты надеешься там найти?
– Это зависит от обстоятельств, – ответил я. – Если Джаксиан говорил со своим папашей, нас убьют, стоит нам только шагнуть на порог. Скорее всего удушат. Это чище.
Лев зарычал.
– С другой стороны, – беззаботно продолжал я, – если он не говорил с отцом, он скорее всего не говорил ни с кем. В таком случае он уверился, что он все равно ничего не сможет сделать.
– И что тогда?
– Тогда он будет ждать нас лично. Он принесет нам свои искренние извинения и только после этого прикажет нас убить. В конце концов это его долг перед семьей и городом.
Ториан прошел еще несколько шагов и только тогда рассмеялся.
– Тогда зачем тебе возвращаться туда?
– А тебе?
– Потому, что я дал слово, конечно же.
– Я тоже.
– Но я же воин!
– Это означает, что ты сумасшедший?
– Иногда. А ты… – Он вздохнул. – Ты таков, какой есть.
– Вот именно, – сказал я.

Мы вошли в трактир с черного хода, так как до сих пор не знали, где у него парадный. Маленькая прихожая казалась пустой, но дверь захлопнулась за нашей спиной, стоило нам войти. За дверью стоял человек с обнаженным мечом. Словно по сигналу, разом отворились другие двери и из них вышли еще мечники. Все они были штатскими, не солдатами, и следом за ними вышел Джаксиан, а не его отец. Тарпит-старший привел бы гвардейцев, тогда как Джаксиан нанял обыкновенных головорезов. Впрочем, это мало что меняло. Все они были мускулистыми, волосатыми и на редкость грозными. Даже половины их хватило бы, чтобы совладать с нами, вздумай мы проявить героизм.
Я сорвал шапку и почтительно поклонился. Ториан последовал моему примеру. Лицо купца казалось усталым и измученным – судя по всему, он надеялся, что мы не придем. Он облизнул губы…
– Прежде чем вы перейдете к действиям, господин, – заявил я, – не позволите ли перекинуться с вами парой слов наедине? Есть еще кое-что, чего я не говорил вам раньше, ибо не был уверен в отдельных подробностях.
Джаксиан заколебался – впрочем, это было его обычное состояние. Он покосился на Ториана, который явно прикидывал шансы прихватить с собой в мир иной двух или трех мечников. Тот только пожал плечами.
– Минуту, не больше. Идите сюда. – Джаксиан подошел к одному из своих людей и взял у него меч. Потом вернулся в комнату, из которой вышел. Мы с Торианом зашли следом, и дверь за нами закрылась.
Насколько я понял, мы оказались в комнатке трактирщика. Маленькое помещение до сих пор не остыло от дневной жары. В комнате стояло несколько стульев. Три свечи освещали ее неровным, трепещущим светом, добавляя к запаху винных паров вонь дешевого воска. Сквозь щели в дощатой перегородке в комнату доносился смех. У единственного зарешеченного окна стоял небольшой стол, заваленный пластинами для письма и обломками мела; другого выхода из комнаты не было.
Джаксиан облокотился на стол и упер меч острием в пол.
– Б-быстрее, – хрипло сказал он.
Я не осмелился сесть.
– Есть семьи, – начал я, – над которыми довлеет проклятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93