Напротив, Жиль, как никогда, нуждался в своей жене. Он страстно желал поговорить с ней, как это было прежде, до ее беременности. Лишь она одна могла бы понять положение, в которое он попал у Джексона Сторма в Доме моды Лувель.
Жиль чувствовал себя уничтоженным. Его талант растрачивался впустую: американцев интересовало не искусство, а только то, что могло принести им деньги. Никто не советовался с ним. С главным дизайнером обращались хуже, чем со швеями в ателье. Последним унижением был этот чудовищный рекламный трюк с приглашением девчонки Медивани на место его ассистентки. Все знают о ее увлечении наркотиками и раскованными сексуальными похождениями! Точь-в-точь, как ее скандально известная старшая сестра!
– Я обожаю маленьких девочек, – прошептал Жиль, мысленно отодвигая образ принцессы Джеки на задворки своего сознания. Он поклонялся Лизиан; знал, что будет испытывать те же нежные чувства и к своей дочери. Единственное, на что он смел надеяться, это то, что она с возрастом не превратится в неконтролируемого подростка с угрюмой мордашкой.
– Мне бы очень хотелось иметь ласковую маленькую девочку, – он нежно ткнулся носом в гладкую щеку жены, – такую же, как ее прекрасная мамочка.
Лизиан подняла руку и положила ее на свой большой круглый живот.
– Это грешно, – произнесла она с очаровательной прямотой, – желать заняться с тобой любовью теперь. Нет, это хуже, чем грешно, – это смехотворно.
– Милая моя, не думай так, – откликнулся Жиль. – Нет ничего смехотворного в желании заняться любовью.
– В самом-то желании – нет. – На ее лице появилось выражение меланхоличной чувственности, которое всегда так очаровывало его. – Но желать любить тебя… когда я в таком виде!
Сердце Жиля переполняла нежность.
– Солнышко мое, – прошептал он, осторожно привлекая ее к себе. – Я думаю, если бы мы…
– Нет, нет! – Теперь она внезапно склонилась над ним, одной рукой вдавливая его в кровать. – Не могу, только не так, я страшно заторможена. Но, ах, Жиль… – Ее великолепные темные глаза были полны страсти. – У меня никогда не было возможности показать, как я люблю тебя. Это ты всегда стараешься проявить свою любовь.
– Конечно, и ты можешь любить меня. – Скуластое молодое лицо Жиля застыло от удивления. – Просто… – Он пытался подобрать слова. – Любовь моя, я хочу заботиться о тебе, защищать, потому что ты самое красивое, дорогое существо в моей…
Она приложила кончики своих изящных пальцев к его губам.
– Не хочу показаться слишком настойчивой, но я чувствую себя так… прямо не знаю, – прошептала она. – Меня это гнетет.
– Все угодно, что только доставит тебе удовольствие, дорогая моя. – «Лишь бы только, – подумал Жиль, – не эти тягостные депрессии, когда она с отвращением смотрела на себя и о сексе не могло быть и речи». – Я хочу, – выдавил из себя Жиль, – чтобы ты была счастлива.
Она тяжело вздохнула.
– Так странно, Жиль, но сама я не чувствую желания! Но, ах, Жиль, милый, как я хочу любить тебя! Ты скучаешь по мне, любовь моя?
– Постоянно, – честно признался Жиль. – Но ты была так несчастна, что я не смел попросить…
– Ш-ш-ш. – Ее пальцы легко скользнули под покрывалом, лаская его бедра. Нетерпеливым движением она откинула покрывало. Тело Жиля, смуглое и могучее на фоне белоснежных простыней, внезапно оказалось неприкрытым. Немного неуверенно Лизиан дотронулась до него, смыкая теплые пальцы вокруг его твердой плоти.
Жиль приподнялся на кровати.
– Дорогая, – сказал он, – есть вещи, которые я могу сделать для тебя. Позволь мне тоже…
– Нет, нет! – Ее пальцы нежно и искусно ласкали его. Склонившись над ним, Лизиан прочертила теплым ртом след по напряженным мускулам его живота.
– Я хочу переполнить тебя наслаждением. – Она подняла голову и заглянула в темные глаза мужа. – Жиль, ты хочешь, чтобы я любила тебя?
– Да, милая! – Он с трудом перевел дыхание.
Его жена забыла о неуклюжем теле и, встав на четвереньки, продолжала свои ласки, приводившие Жиля в состояние утонченного удовольствия.
– Дорогая, так нечестно. – Жиль ловил ртом воздух. – Я должен тоже что-то сделать для тебя.
Говоря это, он понимал, что ему лучше не трогать ее теперь. Впервые за многие месяцы Лизиан казалась счастливой. Почему-то то, как она любила его, доставляло ей радость. По какой-то сумасшедшей логике ее уже не заботили обыденные проблемы, собственные несовершенства и даже не пугало предстоящее рождение ребенка.
«Это чудо», – думал Жиль, задыхаясь от наслаждения. Он пообещал себе, что особенным образом продемонстрирует любовь своей обожаемой жене через… сколько? Шесть недель… неужели осталось шесть недель? Из-за того, что она проделывала с ним, мысли в его голове путались.
«В любом случае, – поспешно сказал он себе, – после того, как родится ребенок!»
Зимний ветер ревел на рю Лафайет, пробираясь по склону холма и огибая роскошное здание отеля «Плаза Атеней». Сильный порыв сотряс окна покоев Джексона Сторма, но не потревожил короля массового рынка мод. Он заснул перед телевизором, и его голова с посеребренными сединой волосами откинулась на спинку кресла с парчовой обивкой, рот слегка приоткрылся, пустой стакан из-под виски так и остался зажат в его руке.
Джексону Сторму снилась прекрасная неуловимая женщина.
На мерцающем телевизионном экране продолжалась программа французского шоу, в котором звучала чувственная трогательная музыка Шарля Азнавура. Очевидно, она проникала в дремлющее сознание Джексона Сторма, грезы которого стали вдруг удивительно красивыми, даже немного таинственными.
Во сне ему явилась графиня Эльза фон Траутенберг, одно из первых «открытий» Джексона Сторма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91