Ее передернуло от этого воспоминания, хотя Элизабет хорошо знала о способностях своего мужа, как знала и о необходимости иметь такие способности в трудных и утомительных сражениях, которые были частью жизни. Но наблюдать все это со стороны было для нее внове.
– Миледи, – негромко произнес вкрадчивый голос совсем рядом с ней, – вам что-нибудь нужно?
Элизабет перевела взгляд на Аннабель. В глазах служанки было видно участие. События сегодняшнего вечера взволновали ее точно так же, как всех прочих. Однако обязанностью служанки было прислуживать своей госпоже, и Аннабель, видимо, оставила свои волнения, чтобы как-то, услужить Элизабет, если в этом есть нужда.
Элизабет взяла Аннабель за руку и мягко сжала.
– Со мной, все хорошо, Аннабель. Я встревожена тем, что произошло этой ночью, но, похоже, все улаживается. Иди отдыхай, если хочешь.
– Позвольте мне хотя бы проводить вас в вашу комнату, миледи, Я помогу вам раздеться и заплести косы.
Аннабель прикусила нижнюю губу, и Элизабет поняла, что служанка взволнована больше, чем она сама. И это волнение было понятно. На молодую беззащитную женщину было совершено нападение сегодня вечером в обычно мирной деревне. Подобное случалось нечасто, но когда случалось, это служило суровым напоминанием о том, что где-нибудь в тени может таиться насильник. Тем, у кого мало сил, надо постоянно помнить об этом. Тем, кто подобен Аннабель и другим слугам, выше или ниже по положению, в Данливи или в деревне.
– Конечно, я буду рада твоему обществу, Аннабель, – негромко произнесла Элизабет.
Взяв служанку за руку, она прошла с ней к лестнице, ведущей в спальную комнату. Проходя мимо Роберта Элизабет не встретилась с ним взглядом: он был слишком занят обсуждением деталей завтрашнего импровизированного суда. Но она ощутила его покровительственный взгляд, который ей был довольно приятен. Даже после треволнений последнего часа в ней все еще теплилась память о восхитительных мгновениях, которые они пережили вместе в окруженном стенами саду.
Ее снова обдало жаром, едва она вспомнила о своей смелости, точнее, слабости, когда попросила Роберта заняться с ней любовью.
А ведь раньше она клялась себе подождать до того времени, когда привыкнет к этому человеку, не похожему на того, за кого она выходила замуж. Она еще не вспомнила все досконально и тем не менее сдалась на волю Роберта. Как она могла! Тревожный внутренний голос, притихший было, когда они с Робертом занимались любовью, вновь стал нашептывать ей предостережения. Она вынуждена была признаться себе, что забыла об осторожности, потому что с Робертом ей было хорошо. С ним она словно оживала.
Куда это ее завело, она сейчас понять, не могла. Ясно одно: ей следует поразмыслить над этим и определить, как она сможет справляться со своими новыми ощущениями.
Она пришла в спальню вместе с Аннабель, и вскоре девушка, выполнив свои обязанности, удалилась. Элизабет провела следующий час в размышлениях. За это время свеча на камине догорела, и сквозь щели в ставнях в комнату проник болезненно бледный свет луны.
Роберт еще не возвратился.
Элизабет стала куда-то уплывать, мысли путались, и наконец она погрузилась в глубокий сон без сновидений.
На горизонте уже занимался жемчужно-серый рассвет, когда Александр разбудил Стивена под предлогом того, что тот должен ответить на ряд вопросов относительно событий вчерашнего вечера. Сам Александр всю ночь не спал. Он напряженно размышлял, время от времени посылая проклятия в адрес Люка.
После обмена несколькими фразами Александр приказал Стивену сопровождать его в темницу, где содержали Люка. Он отпустил стражников, послав их на кухню позавтракать, и, как только за ними закрылась тяжелая дверь, пробрался в маленькую камеру. Засов на ней заржавел и открылся не сразу. А как только открылся, Александр повернулся к Стивену.
– Лучше, чтобы его разбудил ты, – процедил он сквозь зубы. – Потому что я за себя не ручаюсь, могу и убить.
Стивен кивнул и, сунув факел в металлический держатель, шагнул в камеру. Он потряс Люка, чтобы тот побыстрее очнулся. Люк не сразу пришел в себя, громко засопел и махнул рукой, чтобы достать того, кто нарушил его покой.
Стивен с силой приложился к челюсти Люка, отчего тот полетел на покрытые влагой камни. Этот удар был не настолько силен, чтобы снова лишить Люка чувств, но достаточным, чтобы привлечь его внимание. Какое-то время Люк лежал распростертым на полу, почесывая лицо и хмуро оглядывая камеру.
– Черт бы тебя побрал, – выругался он.
– Вставай, – буркнул Стивен.
– Что, черт возьми, случилось?
– Вставай, ты, презренный ублюдок, – отрезал Александр, появляясь на пороге камеры, – а то я сделаю так, что ты больше не встанешь никогда.
Похоже, это сработало.
Люк оперся на локоть и поднялся на ноги, со злобой поглядывая на обоих. Александр почувствовал что-то вроде мстительной радости, увидев, как изменилось лицо Люка. У него были раздуты губы, а около макушки расплылся уродливый синяк, как раз там, где Александр приложился кулаком перед тем, как вытащить Люка из деревенской хижины.
– Откуда все это? – наконец произнес Люк, потирая шею и в недоумении оглядываясь вокруг. Внезапно он скривился, по всей видимости, дотронувшись до болезненного места. – Христос всемогущий, – пробормотал он, – я чувствую себя, словно упал лицом на каменный утес.
– Это почти так, только у тебя на шее веревка и тебе скоро, возможно, придется расстаться с жизнью. – Выражение лица Стивена было жестким. – Не вмешайся Ашби, ты бы уже был мертв.
За все время знакомства Александра со Стивеном это был самый длинный его монолог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83