Доктор Шоу отставил свой стакан.
– Моя дорогая миссис Херрон, все эти годы я думал только о вас, поэтому прошу отнестись к моему предложению с должной серьезностью, – он упал на колени перед Джорджи и попытался завладеть ее рукой, но она отдернула ее. Тогда он уцепился за подол ее платья.
– О каком это вы предложении? – спросила Джорджи, с трудом подавляя желание оттолкнуть его жадные руки. – О том бесчестном, которое вы делали, когда муж был жив?
– Полно, полно, моя дорогая, – забормотал он. – Вы прекрасно знаете, что тогда я не мог сделать честное предложение. По моему мнению, брак вообще пустой, бессмысленный ритуал, но ради вас я согласен и на него.
Он стал ей так противен, что она вскочила, рванув подол платья, подбежала к двери и распахнула ее настежь.
– Лучше уходите, – сказала Джорджи. – Мой ответ неизменен. Надеюсь, сегодня вы не прибегнете к насилию?
Она позвонила в колокольчик.
Доктор Шоу сделал попытку подняться, но – увы! – его подвели возраст и неподвижный образ жизни. Ноги не разгибались. Покраснев от натуги, он схватился за край скамьи, пытаясь встать, – и не смог.
– Сударыня… – вошедший Форшоу воззрился на доктора.
– Форшоу, доктор собрался уходить, споткнулся и упал, а теперь не может подняться. Помогите ему подняться и проводите до экипажа.
– Доктор пришел пешком.
– Значит, помогите ему сесть и прикажите запрячь мой фаэтон.
Пока Форшоу выполнял поручение, они молчали и избегали смотреть друг на друга, один – от конфуза, другая – от отвращения. И только услышав шаги лакея, доктор Шоу тихо проговорил:
– Можете быть уверены, мадам, я никому не скажу о том, что произошло сегодня, но знайте, я не сдамся.
– Не сомневаюсь, – сказала Джорджи.
Кортни Бьюкэмп по распоряжению лорда Сидмаута писал письмо сэру Гарту Мэннингу, и по его лицу то и дело пробегала злорадная ухмылка. Джесмонд Фицрой унизил его, ущемил его самолюбие. Лорд Сидмаут не пожелал объяснять, почему следовало закрыть дело, сказав только, что произошла ошибка. А, заметив по лицу Бьюкэмпа, что тот собирается возражать, сухо добавил:
– Не хочу больше даже слышать о мистере Фицрое. Это приказ.
Поэтому Бьюкэмп кипел от злости. Что ж, он выполнит распоряжение Сидмаута, напишет письмо, ничего не объясняя Мэннингу.
Но в конце письма он сообщит кое-какие сведения о Джесмонде Фицрое, чтобы Мэннинг подпортил ему жизнь, если тот решил обосноваться в Нетертоне. Мысль эта наполняла Бьюкэмпа злобной радостью.
Маловероятно, что милорд когда-нибудь узнает об этом.
На следующее утро Джорджи снова завтракала в одиночестве. Но сегодня ей не хотелось быть одной. Ей очень не хватало Фицроя.
Она не думала, что будет скучать по нему. Вряд ли он так же скучает по ней. У мужчин есть дела, которыми они заполняют долгий день, не то, что у женщин.
Но любит ли Фиц ее? Джорджи вспомнила его лицо, когда он говорил о любви, и подумала: возможно, она сделала ошибку, отказав ему. Похоже, она ошибалась в нем с самой первой встречи. Что побуждало ее толковать превратно его слова и поступки? Почему она не верила его словам о любви? Что будет с ней, если Фиц встретит в Лондоне необыкновенную красавицу, которая не откажет ему?.. Нет, от этой мысли можно прийти в отчаяние. И, чтобы сохранить благоразумие, Джорджи подумала: если его так легко завоевать, то он недостоин ее любви.
Спустись с облаков и занимайся делами, приказала она себе. Месячная отсрочка, которую банкир Боулби дал Каро, была на исходе, а Кайт, судя по всему, так и не нашел способа ей помочь.
Появился Форшоу с подносом, на котором стояли тарелка с горячими тостами и кофейник. Рядом белело письмо.
– Утром заходил мистер Кайт из Джесмонд-хауза и оставил для вас это письмо, сказав, что выполняет просьбу мистера Фицроя, который вернулся поздно ночью из Лондона.
Форшоу с поклоном удалился.
Джорджи схватила письмо – первое письмо от Фица! – сломала печать и, развернув, обнаружила в нем всего несколько строк.
«Дорогая миссис Джорджи, – писал Фиц, – я только что приехал и, дабы отряхнуть с себя лондонскую усталость, собираюсь в три часа пополудни совершить прогулку по роковой тропе между нашими владениями. У меня есть для вас важные новости. И я жду не дождусь, когда увижу снова мою дорогую миссис Джорджи.
С надеждой на ваше согласие, ваш верный рыцарь и слуга Фиц».
Ну конечно, она придет.
Возможно ли, чтобы он скучал по ней? Судя по письму, да. Так же, как она скучала по нему.
В радостном возбуждении Джорджи чуть не побежала наверх, чтобы срочно переодеться, но спохватилась: сейчас только десять часов утра, до встречи еще целых пять часов.
Это были самые длинные пять часов в ее жизни. За обедом она почти ничего не смогла проглотить, отказалась ехать на гуляния в Френшем-парк с Каро, детьми и их новой няней, мисс Хэвишем, сославшись на нездоровье.
Стоя у окна своей спальни, она подождала отъезда экипажа и принялась одеваться, тщательно продумывая свой туалет. Вот это изящное белое платье со светло-зеленым поясом. К нему – соломенный капор и белые туфельки. Накинув легкую шаль и взяв зонтик от солнца, она спустилась вниз. Форшоу услужливо распахнул дверь.
На другом конце тропинки Джорджи сразу увидела Фица. Он шел ей навстречу. У Джорджи забилось сердце. В кремовых панталонах и такого же цвета сорочке с распахнутым воротом, без галстука, в свободного покроя зеленом сюртуке, с неприглаженными волнистыми светлыми волосами, он был неотразим.
Вот он уже бежит к ней, подхватывает ее и кружится с ней вместе. Зонтик вылетел у нее из рук и упал на траву.
– Знали бы вы, миссис Джорджи, как я по вас скучал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45