Гэрет стоял, опираясь на мотыгу и смотрел в небо. Вечернее солнце просвечивало его волосы, и они горели огнем. Кожа его, освещенная солнцем, казалась золотой. Он не слышал, как по мягкой земляной дорожке подошла Кристиана. Она позвала его.
— Гэрет!
Он повернулся к ней и улыбнулся, но улыбка его была печальной.
— Где Артуа?
— Вернулся вечером в Эшби. А что ты делаешь? Гэрет посмотрел на мотыгу, которую держал в руках.
— Пропалываю сорняки. Что еще я могу делать?
— Задумчиво смотришь в небо.
— Ну и это тоже, — согласился он, — а еще смотрю, как растет хмель.
Кристиана посмотрела на ветви хмеля, вьющиеся у нее над головой и почти поверила его словам.
— Ты пришла попрощаться? — вдруг спросил он. Она удивленно рассмеялась.
— Почему ты вдруг решил, что я уезжаю?
— А разве нет? — спокойно спросил Гэрет, ничем не выдавая печали, которую он почувствовал. — Сначала в Вену, потом в Новый Орлеан со своим возлюбленным голубой крови.
— Откуда такие сведения? — потребовала ответа Кристиана.
— Джеффри — самый лучший в мире подслушиватель. Ты могла бы уже это знать. В этом доме нет никаких секретов.
Кристиана нахмурилась.
— Джеффри же не знает французского языка.
— Да, не знает, но Даниэль знает. Джеффри шантажировал его, заставляя переводить. Не могу даже представить, чем он его может шантажировать. Опять эти чертовы секреты.
— Не удивительно, что твой отец прячется в своем кабинете весь день, — грустно заметила Кристиана, — это просто сумасшедший дом.
— Ну ты все равно скоро уезжаешь, ведь правда? И тогда мы уже не будем надоедать тебе.
— Ты мне действительно надоел. Одно из двух, или Даниэль французский язык знает гораздо хуже, чем латынь, или Джеффри распространяет ложные слухи. И все же миссис Хэттон права, ты дуешься.
Гэрет откинул прядь волос со лба.
— Так что, ты не уезжаешь с Артуа?
— Нет, не уезжаю, — она внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что он чувствует сейчас, но на его лице было обычное задумчивое выражение.
— Но он предлагал тебе уехать, правда?
— Ну да. А разве тебя это волнует? «Ну скажи, что волнует, — думала она про себя, — попроси меня остаться. Скажи мне, что любишь меня».
Гэрет пожал плечами. И этот его безразличный жест был для Кристианы как пощечина. Лицо ее помрачнело, но она сделала над собой усилие и рассмеялась.
— Нет, я не уезжаю. Я обещала брату, что не уеду, пока он не пришлет за мной. Поэтому я останусь здесь. В конце концов, мне уже не долго осталось ждать. Не так ли?
— Да, если повезет, то недолго. А потом ты уедешь, найдешь себе богатого мужа… Что Артуа думает по этому поводу? Разве он недостаточно богат?
Кристиана засмеялась.
— Ты зря ревнуешь. Мы с Артуа совершенно не подходим друг другу.
— Вalls, — выпалил Гэрет.
Кристиана удивленно приподняла бровь, не понимая.
— Вalls, — повторила она, — что ты хотел этим сказать?
— Ерунда, — попытался объяснить Гэрет. — Вы оба очень подходите друг другу. Это всем понятно без слов. Достаточно увидеть вас вместе, посмотреть, как вы смеетесь, как ты дотрагиваешься до его руки, как вы смотрите друг на друга…
— Хмм, — отозвалась Кристиана, — ты просто ревнуешь. Он мой друг, и только. Миссис Хэттон сказала, что ты обижен, и она права.
Гэрет сердито посмотрел на нее.
— Кристиана, если тебе хочется так думать, ради! бога, пусть будет так.
Кристиана повернулась к нему спиной и оторвала лист от ветки хмеля, рассматривая желтые тонкие конусообразные сережки, которые висели на нем. От резкого запаха она чихнула.
— Их называют сережками, хмель применяют при изготовлении пива.
Она бросила сережки хмеля на землю, пожав плечами.
— Ты будешь скучать по мне, когда я уеду? Гэрет надолго задумался.
— Кое о чем, — признался он. Я буду скучать по твоим плечам, по запаху твоих волос (они пахнут лилиями), по звуку твоего голоса, по тому, как ты ездыхаешь во сне, как ты обвиваешь мое тело своим телом. — А ты? Ты очень хочешь уехать?
Кристиана глубоко вздохнула и солгала.
— Да, конечно. В Новом Орлеане будет так хорошо! Я буду жить в прекрасном доме, у меня снова будет горничная. Я куплю себе несколько новых платьев, а кроме того, я буду жить среди людей, которые говорят по-французски…. — она глубоко вздохнула, стараясь придумать, что бы ей еще сказать, но вдруг вспомнила цыганку в темном вагончике, вспомнила, как та, указывая пальцем на карту, говорила: «Вот так к тебе относятся другие… всем недовольная, но не имеющая возможности уехать. Ты не можешь уехать или ты не хочешь уезжать? Ты должна все рассказать им, иначе тебя неправильно поймут».
— Нет, — сказала Кристиана, хотя ей было больно говорить правду, — нет, я совсем не хочу уезжать. Мне ужасно не нравилось здесь, когда я приехала, но сейчас все изменилось. Ты даже не представляешь, какой ты счастливый, ты и твои братья. Вы никогда не чувствуете себя одиноко, у вас всегда есть с кем поговорить, с кем поделиться радостью и горем, всегда есть тот, кто заботиться о тебе. А я чувствовала себя одинокой всю жизнь, с тех пор, как Филипп уехал из дома. Мне тогда было всего восемь лет, и с тех пор я всегда была одна. Только в Версале у меня были друзья: Артуа и Габриэль. Но это была не семья. У тебя есть твоя земля, есть твой дом. Вы все знаете, что вас ждет впереди…
Голос ее задрожал.
— Смешно, не правда ли? Я вам просто завидую. — Гэрет молчал удивленный.
— Нет, — ответил он своим низким спокойным голодом, — нет, это совсем не смешно. Ни капельки. Я не знал, что ты все это так переживаешь.
— Это не имеет значения, — ответила Кристиана, пожав плечами.
Гэрет тихо засмеялся. Он был немного раздражен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90