Его губы коснулись ее уха.
– Я это знал.
Боже милостивый! Его близость вводила ее в искушение, и она взывала к высшим силам, как будто они могли спасти ее от нее самой.
– Я тебе этого не говорила.
– Может быть. Но достаточно взглянуть на твою комнату.
Она почувствовала, как он коварно позволил ей оттолкнуть его на шаг назад.
– А у тебя какой любимый цвет? – Она вырвалась из его объятий и уперлась палкой ему в грудь, продолжая уводить его назад. – Черный?
Его зубы сверкнули в луче солнечного света.
– Угадай, если умеешь читать мои мысли.
Она не умела читать его мысли, и в этом заключалась ее беда, но складки его шелковых алых штанов выдавали его возбуждение.
– Может быть, я не умею читать твои мысли, но твое тело – открытая книга, любовь моя.
Она подвела его к циновке, которую он оставил накануне после занятий с Натаниелом, и его нога запуталась в бахроме. Он бы не упал, если бы она не воспользовалась случаем и не толкнула его в спину, подставив палку под другую ногу. Она подумала, что он мог ушибиться, однако мгновенно села верхом на его бедра и приставила палку к его горлу, как это делали римские гладиаторы.
– Я победила, Донелли. – Тяжело дыша, она торжествующе улыбнулась. – Сдавайся или отвечай за последствия.
– Последствия? – Он недобро усмехнулся.
– Ты ушибся? – вспомнила она.
– Да. – Он взялся за палку, которую она держала у его горла, и отвел ее в сторону. – Хоть бы посочувствовала мне.
Сидя на нем верхом, чувствуя его возбуждение, она невольно поддалась грешному желанию. Она хотела успокоиться и глубоко вдохнуть и сделала отчаянную попытку сосредоточить мысли на папке, которую все еще держана в руках.
– Ты просил сказать тебе что-нибудь, чего ты обо мне не знаешь. А если я скажу, ответишь на мои вопросы?
Он мог почти без усилия сбросить ее с себя. Но не хотел.
Дэвид отвел палку себе за голову, положил ее руки так, что она плотно легла на него, и их бедра оказались почти на одном уровне.
– Око за око? – поднял он темную бровь.
То, что он позволял Виктории обращаться с ним, как ей хотелось, придало ей уверенности.
– Око за око. – Не выпуская из рук палки, она прижала его руки к циновке. – Победителю достаются трофеи. Я задаю первый вопрос.
Его взгляд скользнул с ее губ на распахнувшуюся кофту, но она не собиралась, разыгрывая скромницу, утратить свое преимущество.
– Что же ты хочешь узнать? – спросил он.
Слабый запах мирры исходил от его горячего тела. Виктория встретила его взгляд, растущее в ней желание пугало ее.
– Что произошло между тобой и Кинли, почему ты перестал доверять ему?
– Мы никогда не были близки. В Пруссии Кинли лишил меня прикрытия, и это едва не стоило мне жизни, не говоря уже о том, что он поставил под угрозу задание, над которым мы работали почти год. В Калькутте я потерял одного из членов моей группы, когда Кинли раньше времени захлопнул ловушку для полковника Фаради. Из-за него я потерял тебя. Если бы он подождал...
– Если бы он подождал, ничего бы не изменилось.
– Все было бы по-другому. Я бы вывез тебя.
Она покачала головой:
– Стал бы предателем, чтобы спасти меня? Это на тебя не похоже.
– Значит, я сам себя не знаю.
Зато Виктория его знала. Дэвид всегда отличался местностью и чувством долга, чего нельзя было сказать о ней. Ее коса упала ему на плечо.
– Ты влюблен в меня?
– Сердце мужчины – его самое уязвимое место. Я был бы дураком, если бы влюбился в тебя. Не так ли?
– Ты когда-нибудь нарушал свои клятвы?
– Что, черт побери, за вопрос?
– Око за око. – Она крепче сжала его запястья. – Нарушал?
– Нет.
– Даже когда думал, что я умерла? Его глаза сузились.
– Но в этом случае я просто не мог тебе изменить.
Виктория поняла по выражению его глаз, что после нее у него были женщины.
Одним мощным рывком он перевернул ее на спину. Его глаза с нежностью скользнули по ее лицу.
– Отчасти ты сама в этом виновата. Твоя предполагаемая кончина была более чем убедительна. Это случилось за два года до того, как я стал священником.
– Слезь с меня.
Дэвид выполнил ее просьбу. Виктория попыталась встать и взять свою бамбуковую палку и вдруг ощутила, что Дэвид в ярости.
– Не прикидывайся оскорбленной, любимая, меня не проведешь.
– Кто она?
– Не помню. Какое это имеет значение? Я обычно старался похоронить воспоминания.
Виктории не надо было оборачиваться, чтобы понять, что Дэвид вышел. Зал вдруг опустел. Она закрыла глаза и прислонилась к прохладному стеклу.
Все девять лет, пока Дэвида не было, Виктория думала о нем. Она не сердилась на него за то, что он нашел утешение в объятиях другой женщины. Она сердилась на себя, считая, что не боролась за то, что имела и не хотела потерять.
Спустя четверть часа Виктория нашла Дэвида в его спальне. Он лежал на кровати в черном шелковом халате, сцепив пальцы над головой. Виктория хотела постучать, но он заметил ее в дверях.
– Получилось? – спросила она.
Он сел и спустил ноги на пол. Лицо его было непроницаемым.
– Тебе удалось похоронить воспоминания?
– Нет, – тихо ответил он.
– Почему?
Дэвид не ответил. Наступило молчание. У Виктории болезненно сжалось сердце.
– Ты на самом деле барон, это правда? У тебя замок в Шотландии, твоя сестра замужем за герцогом, и у тебя тринадцать племянников и племянниц? А Памела твоя любовница?
– Нет.
Слезы обожгли ей глаза. Упрекая себя за несдержанность, она через голову стянула с себя кожаный жилет. Ее сорочка намокла и прилипла к груди.
– В тот последний день в Калькутте, когда мой отец узнал, что власти вот-вот арестуют нас, он отдал мне эту сережку и сказал, что любит меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86