Он тут же поспешил туда, откуда они доносились.Недалеко от конюшни двое мальчишек катались по земле, тузя друг друга кулаками.– Ах ты, маленький ублюдок с уродливыми глазами!– Когда я сломаю тебе нос, ты будешь выглядеть еще уродливее, чем я!– Твоя мать – шлюха!– А твой отец спит с мужиками!Дариус спрыгнул с коня и, подбежав к драчунам, разнял их, но мальчики продолжали угрожать друг другу и обмениваться ругательствами, так что Дариусу пришлось по очереди встряхнуть обоих.– Ну же, довольно! – строго проговорил он, и дети сразу же притихли.Дариус вздохнул и посмотрел на Пипа: его нос был в крови, под глазом красовался синяк.– Он не слышал о Вильгельме Завоевателе, – возмущенно сказал Пип. – Проклятый невежда и паршивая задница!– Ну все, хватит. – Дариус перевел взгляд на другого мальчика: у того тоже текла кровь из носа. – Как тебя зовут?– Роб Джоуэтт, сэр.В драке Роб явно пострадал больше, и виду него был плачевный. На память о драке у него останутся громадный синяк под глазом и вспухшая щека.– Ступай домой, Роб, – сказал Дариус, отпуская его.– Разве в палате лордов все ублюдки, сэр? Правда же нет? А вот он так говорит! – Роб возмущенно ткнул пальцем в Пипа.– Я не говорил, что там все до одного – внебрачные дети, – презрительно заявил Пип. – Я только сказал, что некоторые из них. Наверное, ты так же плохо слышишь, как и дерешься.– Ладно, иди домой, Роб, нам с Пипом надо поговорить.На этот раз Роб послушался, но по дороге все время оглядывался и корчил рожи Пипу.Когда он скрылся из виду, Дариус поинтересовался:– Из-за чего вы затеяли драку?– Роб – невежда, – убежденно сказал Пип. – Он заявил, что Дейзи – уродливая собака. – Мальчик вытер окровавленный нос рукавом куртки, и Дариус подумал, что миссис Тайлер явно не будет от этого в восторге.– А где Дейзи?– Я отвел ее обратно, в Литби-Холл. Они велят мне приводить Дейзи обратно, когда леди Литби возвращается домой, а вот уже несколько дней, как дамы уезжают из Бичвуда около полудня.– Выходит, Роба ты ударил из-за собаки? – поинтересовался Дариус.Пип покачал головой:– Нет, сэр, сначала я пытался его образумить. Я сказал, что Дейзи – бульдог, и собаки этой породы всегда так выглядят. Кроме того, как можно говорить про животное, что оно уродливое, если только оно не искалечено? И еще Роб сказал, что я – урод, а я ему – что не урод, а просто у меня необычные глаза. А когда он заявил мне, что глаза у меня уродливые, потому что моя мать – шлюха, больная сифилисом, я хорошенько ему врезал. – Пип снова посмотрел в ту сторону, куда ушел Роб, и на его лице появилась довольная улыбка.Та самая улыбка!Только тут Дариус вдруг понял, откуда ему знакома эта улыбка.Но… разве это может быть?Как только мальчик перевел взгляд на Дариуса, улыбка мгновенно исчезла с его лица. Теперь Пип был сама серьезность.– Разве я не должен был защитить ее честь, сэр? – спросил он, по-прежнему глядя на Дариуса, но тот, казалось, не слышал его.Итак, малыш защищал честь своей матери, которую совсем не знает – ведь она бросила его, когда он был младенцем.Или новорожденным младенцем? Может быть и так. Но ведь не обязательно это тот самый новорожденный младенец, скорее всего простое совпадение – вот и все.– Сэр, – не отставал Пип, – кажется, я влип в неприятности, а?Дариус покачал головой:– У тебя точно будут неприятности, если ты вернешься к миссис Тайлер в таком виде. Пойди-ка умойся и вымой рукав куртки. Кстати, где твоя кепка?Мальчик огляделся по сторонам и, увидев кепку, поднял ее.Кепка!Дариус вспомнил, как Шарлотта теребила в руках эту самую кепку и как странно смотрела на нее. В его памяти тут же всплыл эпизод, когда Шарлотта споткнулась о ведро, а Пип стоял перед ней с широко раскрытыми глазами и почти с таким же выражением лица, какое было у нее.Может быть, в этот момент у нее в голове промелькнула та же мысль, которая возникла сейчас у него?Когда Дариус смотрел на волосы мальчика – грязные и спутанные, – перед глазами его стояла леди Шарлотта во время потасовки, когда они вместе с ней упали на гравий. Она была тогда похожа на Венеру Боттичелли – только растрепанную и чумазую.В этом мальчике ему бросилось в глаза то же самое противоречие – ангельская красота и упрямая воинственность.Совпадение. Наверное, Шарлотта тоже так подумала. В конце концов, вероятность очень мала.Вернувшись в дом, Дариус первым делом просмотрел свои записи о Филиппе Огдене, которые сделал в течение прошлой недели, и потом, даже когда он лежал в постели, мечтая о том времени, когда Шарлотта снова окажется в его объятиях, его мысли снова и снова возвращались к этой загадке.В конце концов он решил, что на следующий день съездит в Йоркшир и попытается докопаться до истины, но прежде непременно поговорит с Шарлоттой.
Вторник, 9 июля Дариус все еще делал записи в бухгалтерской книге, когда в дверях его кабинета появилась миссис Эндикотт.– Извините сэр, к вам приехали дамы, – доложила она, – и леди Литби желает с вами поговорить.Дариус еще не придумал, как завести с Шарлоттой разговор о Пипе и при этом не травмировать ее. Только бы ему сейчас не пришлось принимать очередное решение об обстановке комнат!– Полагаю, леди Литби не собирается обсуждать со мной обои для стен? – с надеждой спросил он. – Она должна прекрасно знать, что ни об обоях, ни о шторах меня спрашивать нельзя.– Не могу сказать, сэр. – Миссис Эндикотт помолчала. – Я только знаю, что…– А я, мистер Карсингтон, не верю, что вас можно испугать разговорами о шторах, – весело сказала леди Литби, появляясь в дверях.Миссис Эндикотт тут же вышла, и ее место заняли приехавшие дамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79