Тюркуаза уже не имеет больше средств покупать дома, а покойная госпожа Шармэ владеет еще своим домом на улице Бюсси. Только к этому я могу еще добавить, что ее наследница Баккара, конечно, поспешит продать его.
— Я вижу просто сон, — заметил Фернан.
— Почему это?
— Потому, что я не узнаю вас.
Она молча, но пристально посмотрела на него. Прошло минуты две.
— Неблагодарный! — прошептала она.
— Нет, — проговорил он, — я не могу верить и не верю, чтобы госпожа Шармэ, женщина с сердцем и умом, чтобы эта добродетельная госпожа Шармэ…
— Ее больше не существует, мой любезный.
— Как! — воскликнул он. — Вы, которая вела в продолжение четырех лет примерную жизнь, вы, которую больные находили у своего изголовья, — вы хотите приняться опять за эту постыдную жизнь?
Баккара расхохоталась и привела этим смехом Фернана в полное недоумение.
— Голубчик, — сказала она, — если ты хочешь выслушать меня, ты не будешь больше так удивляться. Я расскажу только самую обыкновенную историю.
— Я вас слушаю.
— Когда-то и где-то была или, лучше сказать, жила одна гадкая развратная женщина, которая из глубины своей нечестивой жизни вдруг увидела частичку голубого неба и на этом небе звездочку. Это была звезда любви. Человек, которого она полюбила, был бедный чиновник, он любил бедную, честную и невинную девушку, на которой он женился.
— Довольно, — прервал ее Фернан, — я теперь знаю, о ком вы говорите.
— Погодите и не перебивайте меня.
— Хорошо, — прошептал Фернан, потупив глаза. Тогда Баккара передала ему его собственную историю, сказав, что она уступила его честной, невинной и благородной девушке, а сама порвала" со своей прошлой жизнью. «Но вдруг, — продолжала она, — мне на дороге стала женщина, которая во всем гораздо ниже меня, и теперь я не хочу оставаться простой зрительницей».
Фернан считал себя оскорбленным всем этим и ушел от Баккара, предварительно узнав, что Женни переехала в улицу Бланш, № 17.
Когда он ушел, молодая женщина не могла удержаться от слез.
— Боже! — прошептала она. — Я хотела возвратить его жене, думала образумить его и не могла заглушить биение собственного сердца!
О слабость человеческая!
И Баккара глубоко вздохнула.
Через два часа после этого Баккара ехала по улице предместья св. Антония и приказала остановиться у подъезда мастерской Леона Роллана.
Она быстро взбежала по лестнице и остановилась у дверей комнаты Вишни.
Молодая женщина сама отворила дверь и бросилась в объятия сестры.
— Ах, иди, иди, мой друг, — сказала она, — ты очень одолжила меня, что пришла навестить, потому что я сильно страдаю.
Вишня была одна, так как мать Роллана ушла со двора.
— Боже, как ты переменилась, — прошептала Баккара, садясь со своей сестрой в маленькой гостиной.
Вишня глубоко вздохнула и тихо сказала:
— О, моя жизнь — чистый ад. Баккара взяла ее за обе руки.
— Надейся, — шепнула она. Вишня залилась слезами.
— Но, — прошептала Баккара, — какое же он чудовище, если позволяет себе заставлять тебя так сильно страдать!
— Нет, — ответила Вишня, — он и сам страдает, как какой-нибудь осужденный.
— Ты говоришь, что и он страдает?
— Ужасно, смертельно.
— Разве он сошел с ума?
— Да, с горя, что эта тварь не любит его. Она уже оставила его, — добавила она, несколько помолчав.
— Она, сама?
— Да.
— Ах, так это еще лучше для тебя, так как, когда пройдет первое кружение головы, он возвратится к тебе. — Баккара нежно обняла свою сестру и страстно поцеловала ее.
— Все проходит со временем, — продолжала она, — а в особенности любовь, если только она произошла в минуту безумия. Ты говоришь, что она его оставила?
— Да. Уже три дня.
— Ты вполне уверена в этом? Вишня утвердительно кивнула головой.
— Так будь уверена, моя милочка, что уже близко то время, когда он будет на коленях просить у тебя прощения.
Горькая улыбка показалась на лице Вишни.
— Я уже заранее простила его и охотно бы согласилась быть несчастной, лишь бы только он не страдал. А он так страдает.
Вишня при этом старалась скрыть свое волнение.
— Боже! — продолжала она. — Если бы ты только могла видеть, в каком он отчаянии со вчерашнего дня. Он даже хотел ночью убить себя.
Баккара удивилась.
— Да, он хотел даже сегодня ночью броситься из окна, и когда я удержала его, то он был очень недоволен мной и крикнул: «Зачем ты удержала меня?»
— Но разве ты забыл свое дитя? — сказала я тогда ему, и это-то напоминание о невинном малютке заставило его вздрогнуть. Он подошел к нему, поцеловал его и принялся плакать. Затем он поцеловал у меня руку и ушел, дав мне предварительно клятву в том, что он не лишит себя жизни. Сегодня утром он не говорил ни со мной, ни со своей матерью и все время целовал и играл с нашим ребенком.
— Но почему же ты убеждена, что она оставила его? — спросила Баккара. — Разве он тебе говорил о ней?
— О нет, — ответила, вздохнув, Вишня, — я узнала это из письма, которое я нашла сегодня на полу и которое он все время перед тем, как потерять его, страстно целовал.
Сказав это, Вишня расстегнула свой корсаж и подала сестре листочек почтовой бумаги.
Баккара взглянула на него и невольно вздрогнула.
Она узнала почерк Тюркуазы.
Молодая женщина поискала у себя в кармане и вынула из него записку, которую она старательно сличила с письмом, адресованным Леону Роллану.
— Наконец-то, — проговорила она, — у меня находится ключ к нашей тайне.
Ум Баккара как будто озарился ярким светом, и она более, нежели когда-нибудь, убедилась в подлости Андреа .и его участии во всех ужасах. Она уже не сомневалась больше, что женщина, околдовавшая Леона Роллана, была Тюркуаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55