Вскоре после этого Сталин развязал антисемитскую кампанию, которая включала убийство в 1948 г. Михоэлса и заместителя министра иностранных дел Лозовского, еврея по национальности, и постепенно достигла своей кульминации на показательных процессах в Восточной Европе в начале 50-х годов. Судя по всему, антисемитизм для Сталина был не только инструментом, но и убеждением, поэтому это вряд ли могло улучшить положение Рауля Валленберга, который во время этой начинавшейся кампании был главным символом спасения евреев из лап нацистов. Известный бывший советский разведчик Питовранов, занимавший еще в 1946-1947 гг. высокую должность в МГБ, кладет в основу своей гипотезы как тайные экономические интересы руководства СССР в свете финансовых связей семейства Валленбергов, так и ближневосточную политику Сталина, которая на своей начальной стадии исходила из создания противовеса сильному объединенному блоку арабских стран. Питовранов считает, что в Москве с самого начала, вероятно, знали не слишком много о Рауле Валленберге, но его задержали для получения большей информации и в попытке разузнать, как его можно будет использовать с наибольшей выгодой. 7. Есть некоторые суждения о том, что Рауль Валленберг через польских беженцев в Венгрии якобы узнал об ответственности Советского Союза за бойню в Катыни и, в частности, получил на хранение в архиве дипломатического представительства соответствующие документы, которые были помещены в подвал центрального банка и впоследствии разграблены русскими. Представитель венгерского движения Сопротивления Вильмош Бондор рассказывал о том, что его самого и его руководителя Золтана Мико после пленения расспрашивали в НКВД об этих документах и о том, что они знали о Катыни. Каких-либо протоколов допросов, которые подтверждали бы эту версию, не найдено; существуют и другие причины ставить ее под сомнение. Другое, не менее умозрительное, объяснение состоит в том, что Рауль Валленберг якобы знал о секретных контактах Берии с Гиммлером и поэтому был устранен по его приказу. Берия появляется и в других сценариях. 8. Нельзя полностью исключить мотив вербовки (слово «вербовка» в данном случае может пониматься в широком смысле): слишком много лиц, знакомых со способом действий органов госбезопасности в то время, выдвигают ее в качестве приемлемой гипотезы. Попытки вербовки военнопленных были достаточно обычным явлением. Вряд ли речь шла о попытке завербовать Рауля Валленберга в качестве обычного агента, хотя бывший начальник скандинавского отдела внешней разведки (ПГУ) в 1945-1946 гг. Синицын в своих мемуарах сообщает, что он и его начальник Фитин безуспешно пытались уговорить Абакумова передать Рауля Валленберга в ПГУ для вербовки, что могло бы привести к освобождению Рауля Валленберга. По данным устной беседы Судоплатов сообщал, что Фитин писал также Молотову, который возглавлял Комитет информации, чтобы перевести Рауля Валленберга из контрразведки. Однако Абакумов ответил, что Смерш мог завербовать его сам, но только после его признания в шпионской деятельности. Даже если неочевидно, что Рауль Валленберг мог рассказывать своим сокамерникам о попытках вербовки, все же следует указать, что ни один из них ни словом не намекал о попытках его вербовки. Поэтому можно считать, что эта гипотеза не имеет серьезных оснований, несмотря на ее популярность среди российских экспертов, связанных с органами госбезопасности. Если попытки вербовки все же предпринимались, то они могли быть преимущественно на заключительном этапе, то есть после последнего допроса в марте 1947 г. 9. Наконец, мотивом, или даже главным мотивом, советских властей могло быть использование Рауля Валленберга для обмена (ср. со швейцарцами). Приоритетной целью советской внешней политики в период окончания войны и в ближайшие последующие годы была репатриация тех многочисленных советских граждан, которые в результате военных действий оказались за границей. То, что и отдельным случаям такого рода придавалось огромное значение, видно, в частности, из большого по объему аналитического материала о советско-шведских отношениях, который советский посланник в Стокгольме Чернышев отправил 15 марта в МИД СССР. Под рубрикой «Негативные факты» перечисляются те обстоятельства, которые, по мнению Чернышева, оказывают отрицательное воздействие на взаимные отношения. Здесь выделяются дела Макаровой и Грановского, пяти дезертировавших моряков и больных немецких и прибалтийских военных, которые не были выданы по болезни. Естественно, это могло сочетаться со многими другими мотивами. В беседе с одним шведским дипломатом в 1947 г. и в своем отчете швейцарец Феллер сообщил, что русские при его аресте сказали, что это произошло не потому, что он им неприятен, а с целью в дальнейшем иметь возможность использовать его в качестве объекта для обмена. На самом деле тщательное изучение дела Феллера и Майера, а также имевших место в 1945-1946 гг. шведско-советских бесед на дипломатическом уровне о Рауле Валленберге дают весьма убедительные доказательства в пользу того, что важным мотивом захвата всех троих могло быть намерение использовать их для обмена на советских граждан в Швейцарии и Швеции. Ведь Булганин дал приказ задержать и доставить в Москву Феллера и Майера «таким же образом, как и Валленберга». Очевидное впечатление от приведенного выше отчета Феллера состоит в том, что целью советской стороны с самого начала мог быть арест швейцарских дипломатов для использования их в качестве заложников в предстоявших переговорах со швейцарским правительством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156