Я отворачивал голову подальше,
откидывал ее назад. На некоторое время я утратил возможность тащить его
назад таким способом. Но я не отказался от своих приемчиков. Если бы мне
только удалось поддержать его чуть дольше и не допустить, чтобы азотное
опьянение поразило самого меня, то я получил бы преимущество - я в этом
уверен. Кроме всего прочего, у него пострадала не только координация
движений, но и способность к мышлению.
В конце концов я дотащил его до агрегата - бурная лавина пузырей
рванулась из воздушного шланга, когда он выплюнул загубник и не было
способа вернуть его обратно без того, чтобы не отпустить самого водолаза.
Впрочем, может быть, именно из-за того, что он стал задыхаться, мне стало
чуть легче справляться с ним. Впрочем, не знаю.
Я втолкнул его в камеру, последовал за ним и запечатал дверь. Он
почти смирился и начал поддаваться. Я сумел сунуть ему в рот загубник, а
затем рванул сигнал подъема.
Мы начали подниматься почти сразу же, и хотел бы я знать, о чем
думали в этот момент Бартелми и Дэвис.
Они достали нас очень быстро. Я почувствовал легкое дребезжание,
когда мы наконец-то попали на палубу. Вскоре после этого вода схлынула. Я
не знал, сравнялось ли к тому времени давление в камере с наружным, но
переговорное устройство ожило, и послышался голос Бартелми - я как раз
вылезал из своей амуниции.
- Через несколько минут двинемся, - сказал он. - Что стряслось?
Насколько все серьезно?
- Азотное опьянение, - доложил я. - И Пол начал погружаться, и начал
бороться со мной, когда я попытался вытащить его.
- Пострадали оба?
- Нет, не думаю. Он ненадолго потерял загубник. Но теперь дышит
нормально.
- В таком случае, в каком он состоянии?
- По-прежнему "под мухой", я полагаю. И упадок жизнедеятельности,
выглядит как... пьяный.
- Порядок. Можете уже освобождаться от вашего снаряжения...
- Уже освободился.
- ...и раздеть его.
- Уже начал.
- Мы радировали на остров. Медик прилетел и ждет в лаборатории.
Впрочем, предупреждали, что ему необходима, главным образом,
декомпрессионная камера. Так что мы медленно и осторожно доведем в ней
давление до нормального на поверхности. Я займусь этим прямо сейчас... А у
себя самого вы чувствуете какие-либо симптомы опьянения?
- Нет.
- Ладно. Вы покинете камеру через некоторое время... Вы что еще
хотите мне сказать?
- Да нет, пожалуй.
- Тогда все в порядке. Теперь я свяжусь по радио с доктором. Если я
вам понадоблюсь, свистните в микрофон. Он это выдержит.
- Ладно.
Я освободил Пола от снаряжения, надеясь, что он вскоре начнет
приходить в себя. Но он не очнулся.
Он сидел, сутулясь, бормоча что-то с открытыми, но остекленевшими
глазами, и то и дело улыбался.
Хотел бы я знать, что с ним стряслось. Если давление и в самом деле
было снижено, он должен был прийти в себя почти мгновенно. Возможно, надо
снизить давление еще чуть-чуть, решил я.
Но...
А не погружался ли он раньше, еще до начала рабочего дня?
Продолжительность декомпрессии зависит от общего количества времени,
проведенного под водой в течение двадцатичасового периода, от общего
количества азота, усвоенного тканями, частично - головным и спинным
мозгами. Мог ли он погружаться, чтобы поискать что-нибудь, скажем, в иле,
у основания сломанной мачты, среди обломков старого затонувшего корабля?
Возможно, погружаться надолго, тщательно обыскивая все в тревоге? Зная,
что сегодня предстоит работать на берегу, зная, что в течение всего
рабочего дня в ткани тела не попадет ни молекулы азота? И вот неожиданная
авария, и он должен рисковать. Он делает вид, что все в порядке, возможно,
даже поощряет новичка продолжить и закончить работу. Отдыхает, пытается
справиться с собой...
Очень может быть. В этом случае ценность декомпрессии, проводимой
Бартелми, исчезает. У него данные о времени и глубине погружения - но
только последнего погружения Пола. Черт побери, насколько я понимаю, он
мог побывать в нескольких точках, разбросанных в различных местах на дне
океана.
Я нагнулся над ним, изучая зрачки его глаз, чтобы привлечь внимание к
себе.
- Как долго ты был утром под водой? - спросил я.
Он улыбнулся.
- Я не нырял, - ответил он затем.
- Мне нет дела до того, зачем ты нырял. Меня куда больше заботит твое
здоровье... Как долго ты был внизу? И на какой глубине?
Он покачал головой и повторил:
- Я не нырял.
- Черт бы тебя побрал! Я знаю, что ты нырял. Это было у старого
затонувшего корабля, да? Там где-то около двадцати фатомов. Но сколько ты
там пробыл? Час? Или еще дольше?
- Я не нырял, - настаивал он. - Это правда, Майк! Я не нырял.
Я вздохнул, откинувшись назад. Быть может, он говорил правду. Люди
устроены по-разному. Возможно, что его особенности физиологии сыграли
такую шутку, и это был другой вариант - не тот, что предполагал я. Однако,
все это было так близко к истине... На мгновение я примерил его на место
поставщика камней, а Фрэнка - на место укрывателя краденого. Итак, я
пришел к Фрэнку со своей находкой, Фрэнк сообщил Полу о таком обороте
дела, и тот, забеспокоившись, отправился, пока все на станции спали,
убедиться, что его добро по-прежнему там, где он и предполагал. Во время
неистовых поисков его ткани накопили много азота, а затем произошло все
остальное. И эта стройная гипотеза поразила меня своей логичностью. Но
коснись это меня, я нашел бы способ прервать погружение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70