После пристрастного тестирования трех «шедевров» выяснилось, что все они содержат марганец-краситель, неизвестный во времена этрусков — около 800 года до н. э.
И всё же музейные авторитеты не хотели признавать, что их надули. Доказательство фальсификации, которого так не хватало, было найдено год спустя, когда эксперты исследовали подлинные этрусские произведения. Они обнаружили, что этруски всегда изготавливали свои глиняные фигуры и обжигали их целиком, поэтому оставляли в статуях отверстия, чтобы вентилировать их во время обжига.
Риккарди же изготовляли свои подделки по частям, без всяких отверстий — эта ошибка достоверно указывала на фальсификацию. Но только Альфреде Фиораванти, человек, который помогал Риккарди в их фальсификациях, поставил точку в этом деле. 5 января 1960 года скульптор, которому тому времени исполнилось уже 75 лет, отправился к американскому консулу в Риме и подписал признание.
И в доказательство, что он говорит правду, достал из кармана недостающий палец с левой руки Старого Воина — сувенир, который скульптор хранил более 401 лет.
Ещё одна Мона Лиза
Мона Лиза загадочно улыбается не только со стены парижского Лувра, но и со стены одной квартиры Кенсингтоне, что в Лондоне. Последняя вовсе не репродукция, уверяет её владелец доктор Генри Палицер, а другая версия, написанная самим мастером, Леонардо да Винчи.
В то время как существует более 60 изображений Моны Лизы, занесённых в каталоги по всему миру, доктор Палицер, изобретатель, учёный и ценители искусства, убеждён в подлинности именно его Монь Лизы.
Он утверждает, что Леонардо обычно делал по край ней мере две версии написанных им портретов. Натурщицей для этой картины была Мона Лиза дель Джокондо, жена флорентийского дворянина.
В то время она скорбела по своей умершей маленькой дочери и носила прозрачную вуаль, когда позировала.
Леонардо работал над портретом четыре года и, когда завершил его, оставил в семье Джокондо. Потом незадолго до отъезда во Францию по приглашению Франциска 1, правителя Флоренции, Джулиано де Медичи попросил Леонардо написать портрет его тогдашней любовницы Констанции д'Авалос. По странному совпадению Констанция не просто напоминала внешностью Мону Лизу, но также имела прозвище «Джоконда» — которое означает приблизительно «улыбчивая».
Леонардо переписал вторую версию своей Моны Лизы дель Джокондо, придав портрету черты Констанции.
Но когда он закончил работу, Медичи оставил свою возлюбленную, поскольку зашла речь о выгодном браке, и не выкупил картину.
Этот второй портрет, говорит доктор Палицер, вместе с другими непроданными работами Леонардо взял с собой в Париж. Именно эта версия — портрет Констанции — заявляет доктор Палицер, украшает стены Лувра.
Другой портрет — жены Джокондо, которая была на 19 лет моложе «Джоконды» — оставался в семье флорентийцев, пока не попал в Англию и не был куплен в начале этого века Уильямом Блейкером, собирателем произведений искусств и хранителем музея искусств Холберн Менстри, в Бете, а потом куплен швейцарским синдикатом, членом которого являлся доктор Палицер.
Доктор Палицер исследовал картину с помощью техники микроскопической фотографии и заявил, что отпечатки пальцев на холсте совпадают с отпечатками на подлинных работах Леонардо.
Другое доказательство подлинности картины — набросок, сделанный рукой Рафаэля в то время, когда Леонардо работал над портретом в своей студии. На этом Сброске видны детали, например две колонны на нём плане, которые мы наблюдаем на лондонской картине, но не на луврской.
К тому же юная девушка на лондонском портрете носит прекрасную прозрачную траурную вуаль.
Одной из характерных черт Леонардо как живописца было то, что он работал левой рукой и иногда смазывал краску правой, чтобы добиться нужного эффекта. Таким образом, на его полотнах отчётливо видны отпечатки его пальцев, которые и служат свидетельством подлинности картин.
Эксперты сравнили отпечатки на портрете Моны Лизы, приобретённом швейцарским синдикатом и лондонским учёным доктором Палицером, с отпечатками на других работах Леонардо. Экспертиза показала, что эта работа действительно принадлежит кисти мастера. Портрет, который имеет сходство с находящимся в Лувре, написан с Моны Лизы дель Джокондо.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ВСЁ БЫЛО НЕ ТАК!
«Железный мужик» из XVI века.
Письма никому не известного голландского купца Йохана Вема так, наверное, и остались бы лежать невостребованными в одном из отделов Национального архива Нидерландов, не найди в них двое молодых учёных настоящую сенсацию времён Ивана Грозного.
Сенсацию, которая способна перевернуть наши представления об истории появления и развитии робототехники.
Питер Дэнси — «чистый», так сказать, историк, интересующийся больше всего нравами и образом жизни людей разных эпох. Заинтересовавшись Россией, он попытался отыскать в архивах что-нибудь любопытное из нашей с вами истории. И наткнулся на письма, дневники и записки купца Йохана Вема, который, как свидетельствуют педантично проставленные даты, неоднократно бывал в России «гостем», то есть торговал с купцами и… двором самого Ивана Грозного. Менее пытливый чем Вем человек, скорее всего, отложил бы все эти бумаги в сторону — уж больно подробно подсчитывал купец (очевидно, в назидание мотам-наследницам) результаты многочисленных торговых операций с современниками и подданными царя, которого в последнего время все чаще называют и царём-просветителем.
Другой отложил бы… А Дэнси листал и листал, пока начал находить записи, имеющие интерес не для одного лишь давным-давно почившего скопидома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163