Левой рукой он придерживал правую за кисть.Ледогоров встал и тоже подошел к окошку. На уровне его глаз пушистый серый котенок гонял по горячему асфальту пачку из-под «Винстона».— В руках у него было что-нибудь?Петр Николаевич пожал плечами.— Самое темное время. Трудно разглядеть. Только силуэты и видно.— Про руку-то увидели.— Это когда он в полосу света от окон вбежал.Котенок остановился и уставился на Ледогорова умными зелеными глазенками.— А дальше?— Дальше? Дальше из-за руля вывалился толстый мужчина и швырнул что-то в мусор. Я слышал, как ударило в железный край бака. После он начал стучать в окна и кричать…— «Позвоны в скорую! Мылицыю нэ надо!» Это я знаю. — Ледогоров отвернулся от окна. — Узнать не сможете?— Кого? Убежавшего? Нет, я же говорю…— Понял. Спасибо. — Ледогоров замешкался на секунду у входа.— Кстати, — Петр Николаевич коснулся его плеча. — Я утром посмотрел на «мерседес», так я его раньше видел. Больно номер приметный — 222.— Где? Здесь во дворе появлялся?— Нет. Я подрабатываю на «Московской-Товарной» и видел, как он заезжал на территорию. Несколько раз.Ледогоров протянул Петру Николаевичу руку. Ладонь у того оказалась крепкой и широкой.— Спасибо еще раз. Вы очень помогли. А можно личный вопрос?— Водка, Снова печально улыбнулся Петр Николаевич. — Только водка. Когда человек опускается, в этом всегда виноват только он сам. Подняться вновь — почти не возможно. Я поздно это понял. Я угадал ваш вопрос?На дворе поднялся ветер. Горячий и пыльный, он нес по земле обрывки газет и обломки веток. Прохожие отворачивались, защищая ладонями глаза. Небо приняло ядовито-синий оттенок. Котенок куда-то спрятался. Ледогоров оглянулся на подвальные окна и двинулся к ближайшей из парадных.
* * * В зале «Василисы» вентилятор безнадежно «лопатил» плотные слои спертого воздуха. В углу трое молодых парней цедили пиво. Югов ворошил ложкой дымящийся харчо.— Привет! — Ледогоров помахал Ксении. — Сделай сосиски с картошкой. И кофе, конечно.Он рухнул за столик напротив Югова. Лицо того раскраснелось от валящего из тарелки пара.— Как ты можешь есть это в такую жару?— С аппетитом.— Описал эпицентр взрыва?— Как положено.Ксения принесла кофе и сосиски, обильно политые кетчупом. Югов доел харчо и вытер салфеткой вспотевший лоб.— Ты-то откуда? Его превосходительство тобой интересовался.Ледогоров фыркнул.— А он не помнит, что сам повесил на меня стрельбу на Некрасова! Я повторный обход делал.Югов закурил.— По-моему, он просто ищет повод к тебе прицепиться.— Ну и черт с ним! — Ледогоров отломил кусочек упругой сосиски. — У нас с ним давняя любовь.Югов пожал плечами.— Смотри, аккуратней — подставит.— Да и хрен с ним! Наконец уйду и буду жить нормально.Кофе почти остыл и казался противно-теплым. Югов покачал головой каким-то своим мыслям и почесал жесткую пшеничную бороду.— Это звучит лучше, чем есть на самом деле. Чего тогда сам не уходишь?— Созреваю, — Ледогоров быстро доел пюре и потянулся за сигаретами. Пот, стекая со лба, противно щипал глаза.— Все так думают, — улыбнулся Югов. — Впрочем, ладно. Накопал что-нибудь?— В принципе — ничего. Разборка между «черными». Стрелок молодой, возможно, раненый в руку. Убежал на Басков. Вот и все.Югов затушил сигарету в пепельнице и залпом допил свой сок.— Да, не густо. А какой это дом по Баскову?Ледогоров напряг память.— Где-то угол с Радищева. А что?Югов поднялся и снова почесал бороду.— Хрен его знает. В доме напротив, на лестнице, малолетки тусуются. На подоконнике второго этажа. Я их гонял пару раз, «земля»-то моя. Окно на Басков выходит. Может, видели чего…Он наморщил лоб.— Юрка-«Шульц», Димон-«Джип», Светка Туманова и другие. Они там каждый вечер. Потереби их.Ребята в углу перешли с пива на коньяк. Нос Ледогорова безошибочно определил поплывший по кафе аромат. Горло сдавил знакомый спазм. Замутило. На языке появился кислый привкус. Он торопливо сунул в рот новую сигарету и, махнув Ксении рукой, вышел под жгучее белое солнце, устало опускающееся за линию серых питерских крыш.
* * * — Медленно! — лицо Артура выражало благородное недовольство. — Вторые сутки пошли, а сдвигов никаких! Григоренко недоволен! Грозился всех наказать! Ты к потерпевшему ездил?!— Нет. Завтра собираюсь. — Ледогоров уставился на обвисший за окном тополь. Он знал, что Артур врет. Какое дело начальнику РУВД до заурядной разборки между кавказцами. К тому же без трупов. Ежедневно в районе «зависает» пять-десять «глухарей». На контроль ставятся только наиболее серьезные. Югов был прав. Артур целенаправленно готовил его «под слив».— Ну вот! — Вышегородский картинно бросил ручку на стол. — Потерпевший двое суток не опрошен, а ты занят черте чем!— Я повторный обход делал.Ледогоров продолжал играть отведенную ему в этом спектакле роль. Все опера, сидящие на «сходке» понимали, что происходит. Вышегородский знал, что они понимают. Тем не менее все продолжали играть. Так было в милиции принято годами. Любой руководитель знает, в силу каких объективных причин его подчиненные не имеют возможности добиться результата, но он должен ругаться и «наезжать» на них, а они оправдываться и исправляться. Все это не влечет за собой никаких последствий, если только нет особой цели. Кого-то «слить».— Кому нужен повторный обход, когда потерпевший не опрошен?! — голос Артура просто сочился справедливым негодованием. — А если он умрет?— Не умрет. — Ледогоров считал листья на ближайшей к окну разлапистой ветке. — У него ни одного проникающего.— Скажите, пожалуйста! — Артур закатил глаза. — Ты у нас еще и врач! Чтобы завтра до обеда потерпевший был опрошен!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58