– Да. А что? Покормить некому?
– Не хами. Ты когда в город?
– Через три дня. Приеду вместе с родителями.
– Так, понятно. Ну, жди меня тогда. Где твоя дача, я помню, скоро приеду. Если начну блуждать – перезвоню.
Вот это новости! Чего это она ко мне собралась? Устала от грязного и пыльного мегаполиса? Так три дня шли дожди, посвежело. Солнышко только со вчерашнего дня радует, прорываясь сквозь облака и раскрашивая небо сочными августовскими радугами.
Катерина заявилась к обеду. И не одна. У калитки загудела знакомая машина Андрея. Залаял Ромка.
Я вышла на балкончик. Мне было прекрасно видно, как Катька и Андрей вытаскивают из машины какие-то вместительные сумки. Пожить они, что ли, у нас на даче собрались? Не дай бог! Только вошла в рабочий ритм, а тут эта сумасшедшая парочка! Я в первый раз была не рада Катерине. А может, я еще злилась на нее? Катька заметила меня и заорала как оглашенная:
– Сашка! Спускайся! Я приехала к вам жарить шашлыки и устраивать прощальный ужин! Я лечу в Париж. На полтора года! По контракту!
– Когда?
– Завтра. Я приехала за тобой, хочу, чтобы ты меня проводила.
– А мама? Твоя мама?
– Нет. Я с ней дома попрощаюсь. Она будет в аэропорту рыдать так, как будто я в Магадан улетаю, тюремные робы шить. Что ты там стоишь? Спускайся!
Так вот в чем дело! Мое сердце упало и покрылось пупырышками от холода и одиночества. Вот почему она таилась! Все-таки Париж. На целых полтора года! Какая удача! Какая жалость! А как же я? Как же я без нее? Я спустилась вниз. Через полчаса суматохи и неразберихи мы, наконец, сидели с Катькой и следили за костром, чтобы не прозевать угли, а папа с Андреем собирали мангал под шашлыки. Мясо Катька купила уже замаринованным в каком-то, по ее мнению, проверенном месте. Тетя Люся и мама деликатно удалились резать помидоры. Катька привезла им подарки. Маме она сшила длинное платье из голубого шелка с росписью в виде тонкого цветочного орнамента из незабудок, а тете Люсе яркий блузон. Темные маки на алом поле. Куда тетушка будет в нем ходить – неясно. Но выглядела она в этом наряде невероятно молодо. Лет десять улетело, как ласточки с проводов.
– Сашка, – Катерина шевелила палочкой горящие поленья, – а я ведь вбила в свой контракт одну русскую модель на показы. По моему выбору. Два дня бодались. С оплатой проезда и проживания. За сам показ тоже деньги будут, но так, ерунда. Хотя… Это для европейских ерунда, для наших девушек это даже… Они здесь о таком не мечтают… Приедешь? Я тебя, между прочим, имела в виду. Плохо ли, четыре раза в год в Париж сгонять? Я думаю, неплохо.
На душе у меня потеплело, как будто жар от костра внезапно проник в самую середину груди. Мурашки на сердце исчезли. И дело было не в Париже. Я так же обрадовалась бы и поездкам в Караганду, если бы знала, что меня зовет подруга детства. Катька, которую я знаю с песочницы.
– Ты серьезно?
– Да. Мне будет очень трудно. Особенно в Париже. Какие там друзья? Улыбайся и присматривайся, за чьей пазухой особенно крупный каменюка. Я себя придушу, выполню все условия, обзаведусь связями и вернусь. Ты же знаешь, я всегда мечтала о своем модном доме. На свои деньги и под своим именем. Ну вот и буду работать над «сбычей мечт». А ты будешь прилетать ко мне и вдохновлять. Ты всегда была моим талисманом. Может, и задержусь, но не надолго. Как карта ляжет. Кстати, погадаешь?
– У меня колода в городе. Приедем – погадаю. Когда ты планируешь ехать?
– Часов в десять. Посидим и поедем, Андрей сегодня в режиме полной трезвости. Кстати, а где его расписки?
– Дома в городе, где еще? Ты думаешь, я их повсюду таскаю? А зачем тебе?
– Я привезла тебе деньги и хочу забрать Андрюшкины расписки с собой.
– Зачем? Ты думаешь, я на него в суд подавать буду? Совсем с ума сошла?
Нет, Сашка, не обижайся. Ведь если бы не ты, у меня просто не было бы ни Парижа, ни контракта, а виноват Андрей. Но дело-то не в этом! Дело в том, что все это нас… ну не знаю, разделило, что ли! Он как собака побитая ходит, а мне это не нравится! Я хочу, чтобы он вылез из дерьма и приехал ко мне за расписками. Как взрослый. Не получится, пусть знает – я никогда не буду требовать с него деньги. Я хочу, чтобы мы были вместе как равные. Не выйдет – тогда совсем не надо. Он сломается. Или бросит меня, или станет паразитом. И первое еще не так страшно, как второе. А получится, что ж, я тоже буду учиться быть женщиной. Я люблю его, Сашка. И хочу уважать.
– Не знаю, Кать, не знаю. Ты меня ставишь в неловкое положение.
– Саша, пойми, эти долги – наше дело. Тем более, что коллекцию я продала вчистую и задорого. Деньги у меня есть. И маме с папой оставила, и с собой возьму. А его отцу ты все так и расскажешь, как было. Что тут неудобного? Возьмешь деньги?
– Возьму. Только давай дома, ладно?
– Хорошо. Я тебе подарочек приготовила. Тоже дома отдам.
– Надеюсь, не свадебное платье?
– Не дождешься! Его бандюки купили за бешеные бабки. Их девочка просто кипятком писала и ножками топала.
– А как ты так быстро оформила визу?
– А что тут оформлять? Контракт есть, я благонадежная гражданка, у меня с папой и мамой квартира в собственности, мама и папа тут работают на госпредприятии, я преподаватель лицея моды. Знаешь, какую мне характеристику накатали! Как некролог! Я даже говорила с ними по-французски, ну и по-английски, когда слова французские забывала. Они и не смеялись. Почти.
– Да, забавно.
– И ничего забавного. Все как у больших.
Еще через полчаса мы уже всей компанией собрались у костра, пили грузинское вино из глиняных бутылок. Папа с Андреем следили за мангалом. Катька рассказывала про конкурс, я пересказала диалог, подслушанный в уборной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93