Мысли Рейни разлетелись в тысяче разных направлений.
– Что... что тебе нужно?
Голос его дрогнул.
– Мне нужно, чтобы ты кое о чем узнал. Помнишь, я сказал... забыл точное выражение... что я сожру ваши сердца?
– Мартин... я не... – Рейни силился вспомнить, о чем толкует Флетчер.
– Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Мне много чего нужно сказать, а времени мало. Во-первых, ты должен знать, что твою дочь убил я. Никакого несчастного случая не было... Я подстроил все так, что ее смерть выглядела случайной. И доживи я хоть до ста пятидесяти, мне не забыть весь этот ужас. Огонь так отвратителен. А как ты пытался – тщетно – спасти ее! Я часто просматриваю эту пленку по ночам, когда меня мучает ностальгия.
– Флетчер!..
– А сегодня утром – твой сын Джордж. Просто поразительно, как долго может длиться крик в этих горах, когда его разносит эхо. Что он сказал в те последние мгновения? Секрет. Пять секунд. Остынь, я тебе говорю. Держу пари, от него мало что осталось. Через это ограждение трудно что-либо разглядеть. Представляешь, как он, должно быть, выглядел? Ты видел?.. Конечно же, ты видел. – Флетчер рассмеялся.
Рейни заревел в трубку. Слова сливались в нечленораздельный вопль, и лжедоктор с улыбкой прикрыл ладонью телефон.
– Успокойся, Рейни. Боюсь, это еще не все, – заговорил он, когда Рейни обрел способность слышать. – Это касается Дорис.
– Пожалуйста, не трогай Дорис! – взмолился Рейни. – Я отдам тебе все, что ты хочешь. Только не Дорис! Возьми меня.
– Она тут, рядом. Хочешь поговорить с ней?
– Мартин...
Флетчер поднес трубку к губам Дорис.
– Она не может придумать, о чем с тобой говорить. Ладно, не буду лгать тебе, Рейни. После всего, что ты вынес, ты имеешь право на правду. Дорис мертва, как пустая устричная раковина. Но она не страдала. Она уже и так настрадалась из-за тебя. Господи, как же тяжел должен быть груз твоей вины! Но это ничто в сравнении с чувством вины, которое должен испытывать Пол Мастерсон. Ты же знаешь – это все из-за него.
Трубка умолкла. Рейни смотрел перед собой немигающим взглядом.
– Ты еще со мной?
– Я убью тебя! Грязный ублюдок!
– Похвальная крепость духа.
– Я клянусь, и Бог мне свидетель...
Трубка разразилась металлическим стаккато. Звук вызывал ассоциации с фантастическим чудовищем – полузверем, полумашиной. Это смеялся Мартин Флетчер.
– Но Он не свидетель тебе, Рейни. Я хочу, чтобы ты и твои дружки вспомнили старую поговорку: «Будет и на моей улице праздник». Вот он и пришел. Передай Мастерсону, что во всем виноват он. Расскажи ему, какую память он оставил в сердцах своих людей. Ну как, вы все еще любите его? Любишь ли ты своего босса, Рейни, зная, что он уничтожил твою семью? Его-то родные пока живы и здоровы. Как тебе эта мысль?
– Мартин!.. Я... тебя, – зарычал Рейни, перемежая речь непристойной бранью.
Фальшивый доктор повесил трубку, отсоединил от сети оба аппарата и бросил на кровать. Теперь в дом не позвонишь. Он подобрал костыли, подхватил чемоданчик, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Тед поднялся врачу навстречу. Мэри посмотрела на него с тревогой:
– С ней будет все в порядке?
Доктор Эванс взял Мэри Брум за руку и улыбнулся:
– Она пока поспит. Я только что говорил с Рейни, он заверил меня, что скоро будет.
– Им столько пришлось вынести, – вздохнул Тед. – Мы просто не представляем, как им помочь...
– Ну, я сделал все, что мог. Провожать не надо.
Тед подошел к окну и посмотрел доктору вслед. Тот шагал по улице, переставляя костыли, и чемоданчик подпрыгивал в такт его движениям. Старик дошел до конца квартала и свернул за угол, ни разу не оглянувшись.
– Наверное, он живет где-то поблизости.
– С чего ты взял? – спросила Мэри.
– Ну, он ведь пришел на своих двоих, если не считать костылей.
* * *
Вой сирен достиг ушей Мартина Флетчера, только когда он поравнялся с автомобилем. Он залез в машину – угнанный позавчера «лендровер». Флетчер оставил его за углом. Он не хотел, чтобы кто-нибудь мог описать машину, на случай если копам повезет. Вот и пришлось пройтись до угла на костылях. Всю дорогу он боролся с искушением зашвырнуть реквизит в кусты и припустить бегом. Стало быть, Рейни вызвал «911».
Флетчер бросил костыли и чемоданчик на заднее сиденье и быстро огляделся по сторонам – не видел ли кто-нибудь? Никого не заметив, довольный, тронулся с места. Пока машина набирала скорость, Флетчер избавлялся от маскировки – самого совершенного и дорогостоящего маскарадного костюма за всю его карьеру. Он стянул парик и перчатки – безупречную имитацию старческих рук. Пигментные пятна на коже – гениальный штрих, доводящий до совершенства это произведение искусства.
Притормозив у обочины, Мартин стащил маску из латекса и «индюшачью шею». Сняв блейзер, швырнул его на заднее сиденье, нажал на акселератор и выехал на улицу. Здесь он надел темные очки и фуражку. Секундой позже мимо промчались две патрульные машины и исчезли в направлении Мэпл-стрит. Мартин положил на приборную доску свой браунинг.
Остановившись у светофора, он натянул куртку для гольфа и прилизал волосы так, что они прилипли к черепу. Тряпочкой, смоченной ацетоном, он снял остатки театрального клея. Флетчер надел другие темные очки – с круглыми линзами – и полюбовался на себя в зеркальце заднего вида.
Мартин развлекал себя мыслью о замешательстве, смущении и ярости, которые испытывают сейчас соседи-свидетели. Он попытался представить себе, какое выражение лица будет у Рейни, когда Брумы сообщат ему, что убийца – семидесятилетний калека. Рейни, конечно, поймет, что он изменил внешность, но к тому времени Мартин будет уже далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135