Я знаю, в чем дело, и все им выкладываю. Они сбыли свой ларец Осборну, а я со своим остался ни при чем. Я первый договаривался, к тому же потратился. Если по справедливости, то мне причитается половина того, что они получат, вроде бы комиссионные. Тут парень, эта сибирская обезьяна, по-дружески обнимает меня и приставляет ножик к горлу. Прямо на площади Свердлова он протыкает мне ножом воротник пальто до самой шеи и говорит, что знать не знает, о чем речь, но что было бы лучше, если бы я больше не попадался ему на глаза. И Осборну тоже. Можете себе представить? Прямо на площади Свердлова! Это было в середине января. Я запомнил, потому что был старый Новый год. Все под мухой. Я бы истек кровью — никто бы и не заметил. А сибиряк засмеялся, и они ушли.
— Значит, вы не знали, что их нет в живых? — спросил Аркадий.
— Да нет же! — поднял голову Голодкин. — Я больше их не видел. Вы что, меня за идиота принимаете?
— Однако вы набрались смелости позвонить Осборну, как только услыхали, что он снова в Москве.
— Просто забрасывал удочку. Ларец-то все еще у меня, разве его продашь? Только Осборн и заказывал. Не знаю, что было у него на уме и как он собирался его вывезти.
— Но вы же вчера встречались с Осборном в Парке Горького, — бросил пробный шар Аркадий.
— Не с Осборном. Я не знаю, кто это был. Он не назвался. Позвонил какой-то американец и сказал, что интересуется иконами. Я и подумал, что, может быть, все-таки сбуду ларец. Или разберу и продам по частям. А американец повел меня гулять по парку.
— Лжете, — давил Аркадий.
— Клянусь, что нет. Здоровый такой старикан, толстый, и все задавал дурацкие вопросы. По-русски, скажу вам, говорит здорово, но я нюхом чую иностранца. Так вот, мы прошли почти весь парк и остановились у грязной лужайки.
— В северной части парка, недалеко от аллеи?
— Ага. Я было подумал, что он искал уединения, чтобы расспросить о девочках, о вечеринках, понимаете, а он начинает расспрашивать о каком-то студенте, который приехал к нам по обмену, американце по фамилии Кервилл, о котором я никогда не слыхал. Но фамилию запомнил, потому что он без конца о нем спрашивал. Я ответил, что имею дела со многими, всех не упомнишь. И все. Этот чудак мгновенно исчезает. Во всяком случае, как только я его увидел, мне было ясно, что иконы ему ни к чему.
— Почему?
— Да он бедный как мышь. Одет во все советское.
— А не говорил он, как выглядел этот Кервилл?
— Тощий, говорит, рыжий.
Аркадию везло, как в сказке. Еще одна американская фамилия. Осборн и фарцовщик. Два волшебных ключика к делу. Он позвонил майору Приблуде:
— Мне нужны сведения на американца по фамилии Кервилл.
Приблуда ответил не сразу.
— Похоже, это по моей линии, — наконец сказал он.
— Полностью согласен, — ответил Аркадий.
В поле зрения следствия оказывается иностранец. Какие могут быть сомнения, кому им заниматься?
— Вмешиваться я не буду, — сказал Приблуда. — Пришлите ко мне вашего Фета, я передам ему, что у меня имеется.
Естественно, Приблуда передаст информацию только через собственного осведомителя. Аркадий это знал. Ну что ж, хорошо. Он позвонил Фету в «Украину». Потом целый час перебирал спички на листе бумаги, а Голодкин тем временем прикладывался к бутылке.
В помещение для допросов забрел Чучин и разинул рот, увидев своего осведомителя с другим следователем. Аркадий резко уведомил следователя по особым делам, что, если у того имеются претензии, пусть обращается к прокурору. Чучин стремительно вышел. Наконец с портфелем в руках явился Фет.
— Поручите мне заняться всем этим? — он поправил очки в металлической оправе.
— Потом. А сейчас садитесь.
Если Приблуда хотел получить от Фета информацию, то Аркадий доставит ему удовольствие. Аркадий видел, что Голодкину понравилось, как он одернул Фета. Голодкин приспосабливался к обстановке и к новому хозяину. Аркадий достал из портфеля фотокопии. Их было больше, чем он ожидал. Приблуда был на удивление щедр.
В портфеле оказалось два досье.
Первое досье:
Паспорт США. «Имя и фамилия: Джеймс Майо Кервилл. Дата рождения: 4.8.52. Рост 5 футов 11 дюймов (около метра восьмидесяти, подсчитал Аркадий). Жена: нет. Несовершеннолетние дети: нет. Место рождения: Нью-Йорк, США. Цвет глаз: карие. Цвет волос: рыжие. Дата выдачи паспорта: 7.5.74».
На черно-белой паспортной фотографии был изображен худощавый молодой человек с глубоко посаженными глазами, волнистыми волосами и длинным носом. Еле заметная напряженная улыбка. Подпись аккуратная и разборчивая.
Вид на жительство: «Джеймс Майо Кервилл. Гражданство: США. Родился (дата, место). Род занятий: студент-лингвист. Цель пребывания: учеба в Московском государственном университете. Иждивенцы: нет. Был ли ранее в СССР: нет. Родственники в СССР: нет. Домашний адрес: 109, Западный район, 78-я улица, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США».
К правой стороне приклеена такая же фотография, что и в паспорте. Почти идентичная подпись; поражала скрупулезность, с которой она была выполнена.
Личное дело. Отдел кадров Московского государственного университета:
«В сентябре 1974 года поступил в аспирантуру на отделение славянских языков».
Оценки неизменно высокие. Учебная характеристика полна похвал, но…
Комсомольская характеристика: «Дж.М. Кервилл слишком много общается с советскими студентами, проявляет чрезмерный интерес к советской внутренней политике. Допускает антисоветские высказывания. После того как получил замечание от комсомольской организации общежития, пытался показать, что придерживается и антиамериканских взглядов. При тайном обыске в его комнате обнаружены материалы религиозного писателя Аквинского и Библия на церковнославянском языке».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142