Он пробовал вызвать в памяти образ Зои, а перед глазами стоял плакат с изображением золотоволосой пионерки. Потом голая стена. Разоренная квартира. Ни одного трогающего сердце воспоминания, будто их многолетнюю совместную жизнь начисто сожрали невидимые ненасытные звери. Но над всем этим скорее пристало ломать голову эксперту вроде Людина, а тут было действительно не на чем задержать мысль. Мысленные представления уже теряли очертания — он говорил в пустоту. Когда говоришь с женщиной, которая твердо решила развестись с тобой, политические доводы, эмоциональные всплески, даже ирония — все как о стенку горох.
— Уверен, твоя карьера не пострадает, — сказал он. — Подождешь до майских праздников. Осталось недолго, — и он бросил трубку.
Людин хлопнул ладошками.
— Давайте снова за работу. Пистолет еще в кислотной обработке. Потом его заберут баллистики. Но уже сейчас могу сообщить, что наши специалисты по оружию твердо убеждены, что этот «манлихер» того же калибра, что и пистолет, из которого стреляли в Парке Горького. Завтра я смогу точно назвать его модель. А пока будем делать все, что в наших силах. Следователь Ренко, вы меня слушаете?
* * *
Заглянув по пути на Новокузнецкую, чтобы узнать, не звонил ли Кервилл, Аркадий попал на идеологическое собрание. Они случались достаточно часто. Как правило, они сводились к тому, что кто-то один читал вслух передовую «Правды», а остальные листали спортивные журналы. На этот раз постановка была настоящая: помещение для допросов на первом этаже было заполнено следователями районных прокуратур, слушавшими Чучина и врача из Института имени Сербского.
— Советская психиатрия находится на пороге эпохального открытия — определения самой основы психического заболевания, — говорил врач. — Слишком долго органы здравоохранения и правосудия работали в отрыве друг от друга, не координировали свою деятельность. Сегодня я рад сообщить, что такому положению практически положен конец. — Он остановился, положил в рот таблетку и стал перебирать бумаги на столе. — Институт сделал открытие, что преступники страдают психическим расстройством, которое мы называем патогетеродоксией. Это открытие имеет под собой как теоретические основания, так и результаты клинических исследований. В несправедливом обществе у человека могут быть веские социальные и экономические причины нарушить закон. В справедливом обществе таких причин не существует, за исключением одной — психического заболевания. Признавая этот факт, мы защищаем как нарушителя, так и общество, чьи законы он попирает. Нарушитель получает возможность находиться в изоляции, получая квалифицированное лечение до своего выздоровления. Поэтому, как вы видите, следователям очень важно глубже понимать человеческую психику, с тем чтобы они могли распознать патогетеродокса по слабо выраженным признакам еще до того, как такое лицо с отклонением от нормы получит возможность нарушить закон. Мы обязаны уберечь общество от ущерба, а больного человека — от последствий своих поступков.
Врач обеими руками взял следующую страницу.
— Вы бы поразились, увидев, какие опыты проводятся в настоящее время в Институте имени Сербского. Мы теперь располагаем доказательствами того, что нервная система преступника отличается от нервной системы нормального человека. Впервые попадая в клинику, различные субъекты сначала проявляют фантастическое разнообразие в своем поведении, некоторые допускают противоречащие здравому смыслу высказывания, а некоторые ведут себя нормально, как мы с вами. Однако после нескольких дней в одиночной камере все они впадают в состояние кататонии. Лично я вводил на глубину два сантиметра иглу под кожу одного из страдающих патогетеродоксией и наблюдал полное отсутствие болевых ощущений.
— И куда же вы вводили иголку? — поинтересовался Аркадий.
В его кабинете зазвонил телефон, и он потихоньку вышел на лестницу. Чучин зашептал на ухо врачу, тот что-то записал.
* * *
— В детстве у меня была кошка, — Наташа Микоян гладила покрывавшее ноги мохеровое одеяло. — Она была мягкая и легкая как пушинка, ребрышки еле прощупывались. Мне нужно было родиться кошечкой.
Она свернулась клубочком на одном конце дивана, укрывшись одеялом по воротник ночной рубашки, пальчики покоились на диванных подушечках. Шторы в квартире задернуты, свет выключен. Волосы распущены, на затылке кудрявились темные локоны. Маленькими глотками она пила коньяк из украшенного эмалью бокала.
— Ты сказала, что хотела поговорить об убийстве, — начал Аркадий. — О чьем убийстве?
— О моем, — хладнокровно ответила она.
— И кого же ты подозреваешь?
— Разумеется, Мишу, — она еле сдержала смех, будто он сказал глупость.
Несмотря на царивший в комнате полумрак, он заметил, что за неделю, с тех пор как он здесь ужинал, здесь что-то изменилось. Ничего особенного: покосилась картина, пепельницы полны окурками, пахнет пылью и засохшими цветами. На столике между диваном и стулом, на котором он сидел, — сумочка, рядом тюбик губной помады и зеркальце. Когда она меняла положение, задевая коленом столик, тюбик катался взад-вперед.
— Когда ты впервые заподозрила, что Миша хочет тебя убить?
— О, много лет назад, — и добавила, как бы спохватившись. — Кури, пожалуйста. Я же знаю, что, когда ты волнуешься, тебе хочется курить.
— Да, мы давно знаем друг друга, — согласился он, и ему захотелось курить. — И как, по-твоему, он собирается тебя убить?
— Я покончу с собой.
— Так это же не убийство, Наташа, а самоубийство.
— Я знала, что ты так скажешь, но в данном случае это не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142