Он и его безупречная карьера. Почему он не стал инспектором при Центральном Комитете, что здесь такого? Он должен был стать дерьмом и спасти свою супружескую жизнь. Кто он такой, чтобы оставаться чистеньким? Взять хотя бы, что он проделал только что, его необоснованные предположения о черном рынке, сибиряках и американцах, одна липовая версия за другой, и не ради раскрытия преступления, не ради справедливости, а для того чтобы сбыть с рук этих покойников из Парка Горького. Обман, увиливание от служебных обязанностей — лишь бы не запачкать рук.
Зазвонил телефон. Зоя, подумал он.
— Да?
— Старший следователь Ренко?
— Да.
— В квартире по Серафимова, 2, была перестрелка. Убиты некто Голодкин и следователь Павлович.
* * *
Цепочка милиционеров вела от подъезда по лестнице на второй этаж, через площадку, куда через приоткрытые двери выглядывали соседи, в квартиру Голодкина — две комнаты и прихожая, заваленные коробками виски, сигарет, пластинок и консервов. Полы устланы толстым слоем ковров восточной работы. Левин уже копался своими инструментами в голове Голодкина. Паша Павлович лежал на коврах, на спине его темного пальто расплылось влажное, не очень большое пятно; смерть наступила мгновенно. У рук того и другого валялись пистолеты.
Следователь районной прокуратуры (Аркадий его не знал) представился и передал свои записи.
— Я полагаю, — сказал он, — хотя это вполне очевидно, что Голодкин первым выстрелил следователю в спину, тот повернулся и, падая, выстрелил в Голодкина. Соседи выстрелов не слышали, но пули, видимо, подойдут к пистолетам: у следователя марки ПМ, у Голодкина — ТК, хотя, само собой разумеется, мы проведем баллистическую экспертизу.
— Кстати, о соседях, не видели ли они, чтобы кто-нибудь отсюда выходил? — спросил Аркадий.
— Никто не выходил. Они убили друг друга.
Аркадий взглянул на Левина, но тот отвел взгляд.
— Следователь Павлович доставил этого человека сюда после допроса, — сказал Аркадий. — Вы обыскали его тело? Нашли у него магнитофонную кассету?
— Мы его обыскали. Никаких кассет не обнаружено, — ответил следователь.
— Выносили ли вы что-нибудь из квартиры?
— Нет, ничего не выносили.
Аркадий обошел квартиру Голодкина в поисках церковного ларца, выбрасывая из стенных шкафов охапками куртки «Аляска» и лыжи, вскрывая коробки с французским мылом под взглядом следователя райпрокуратуры. Тот будто прирос к полу, не из страха, что ему придется отвечать за ущерб, а в ужасе от подобного обращения с такими богатствами. Когда Аркадий наконец вернулся к телу Паши, следователь приказал милиционерам выносить вещи.
Голодкину выстрелом разворотило лоб. Паша лежал в спокойной позе, с закрытыми глазами, уткнувшись красивым татарским лицом в разноцветный ворс, будто спал, летя на ковре-самолете. Ларец Голодкина исчез, кассета исчезла, Голодкина нет в живых.
Выходя на улицу, Аркадий видел, как милиционеры на лестнице передавали по цепочке из рук в руки коробки со спиртным, часами, одежду, ананас, лыжи. На память помимо воли пришло сравнение с муравьиной суетой.
9
Почти вся Россия — геологически старая территория, сглаженная ледниками, после которых остались пологие холмы, озера да реки, напоминающие следы червей на мягкой земле. К северу от Москвы расположено все еще замерзшее Серебряное озеро. Все летние дачи вдоль его берегов были заколочены, кроме дачи Ямского.
Аркадий поставил машину рядом с «Чайкой», обогнул дом и постучал в заднюю дверь. В окне появился прокурор и помахал ему рукой. Через пять минут он появился в дверях в настоящем боярском обличье — в шубе и сапогах, отороченных волчьим мехом. От розового лица веяло здоровьем. Он, не останавливаясь, пошел вдоль берега.
— Сегодня выходной, — раздраженно бросил он. — Зачем приехали?
— У вас тут нет телефона, — ответил Аркадий, следуя за ним.
— Телефон есть, у вас нет номера. Стоите здесь.
В середине озера лед был толстый и матовый, а по краям тонкий и прозрачный. Летом у каждой дачи появятся площадки для бадминтона и яркие пляжные зонты. Ямской направился к небольшому сарайчику метрах в пятидесяти от дачи. Он вернулся с жестяным рожком и ведром гранул из рыбьей муки.
— Совсем забыл. Вы же, должно быть, в детстве тоже здесь жили, — сказал Ямской.
— Да, один сезон.
— Конечно же, такая семья, как ваша… Подуйте-ка, — и он протянул Аркадию рожок.
— Зачем?
— Дуйте-дуйте, — приказал Ямской.
Аркадий приложил к губам холодный мундштук рожка и дунул. Над озером эхом отдались звуки, похожие на крик диких гусей. Во второй раз получилось громче, звуки отдавались эхом от ив на той стороне озера.
Ямской забрал рожок.
— Уже слышал о вашем приятеле. Как его звали?
— Павлович.
— Да, плохи дела. И у вас тоже. Если этот спекулянт Голодкин был так опасен, надо было ехать вместе, и Павлович остался бы жив. Мне все утро названивали генеральный прокурор и комиссар милиции, у них есть мой номер. Не беспокойтесь, прикрою, если вы за этим приехали.
— Нет, не за этим.
— Да, — вздохнул Ямской, — за себя вы просить не станете. Ведь вы с Павловичем были приятелями, не ошибаюсь? И раньше работали вместе. — Он отвел глаза от Аркадия и посмотрел вокруг. Седой туман сливался с белыми стволами берез. — Прекрасное местечко… Приехали бы сюда, когда станет потеплее. С тех пор, как вы были здесь в детстве, для местных обитателей открыли отличные магазины. Сходим вместе, может, что-нибудь купите. И супругу привозите.
— Их убил Приблуда.
— Погодите.
Ямской слушал шорох, раздававшийся из-за деревьев. Над ними цепочками взлетали дикие гуси и, набирая высоту, выстраивались острыми косяками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142