Генри почти оставил попытки оттащить Барри от деревьев и заставить его
прогуляться по лесу, частично из-за спокойного, но неуклонного желания
пациента обсуждать все съеденное в мельчайших деталях, отчасти потому, что
Барри ему не нравится и никогда не нравился. Родители Барри умерли, оставив
очень большое наследство, положенное на трастовый фонд до тридцатилетия
сына. Тогда он сможет его получить, при условии, что будет продолжать
психотерапию. Если же нет, основная часть останется в трастовом фонде до его
пятидесятилетия.
Генри сомневается, что Барри Ньюмен доживет до пятидесяти. Кровяное
давление Барри (как он с гордостью объявил) - сто девяносто на сто сорок.
Холестерин огромный. Настоящая золотая жила липопротеинов.
- Я ходячий инсульт, я ходячий инфаркт, - твердил он с ликующей
торжественностью человека, способного высказать жесткую неумолимую истину,
потому что в душе сознает, что подобный конец не для него, о нет, не для
него.
- На ленч я съел два двойных бургера, - рассказывает он сейчас, - я
люблю именно такие, потому что сыр в них еще горячий.
Его пухлый рот, странно маленький для человека подобных размеров,
чем-то напоминающий рыбий, сжимается и подрагивает, словно пробуя этот
восхитительно горячий сыр.
- Запил молочным коктейлем, а на обратном пути прихватил парочку
шоколадок. Потом подремал немного, а когда проснулся, сунул в микроволновку
пакет замороженных вафель. Знаете, этих, хрустящих, "Легго-эгго".
Он смеется. Смех человека, охваченного приятными воспоминаниями о
чудесном закате в горах, прикосновении к женской груди, прикрытой тонким
шелком (не то чтобы Барри, по мнению Генри, когда-то испытывал нечто
подобное), прогулке по теплому прибрежному песку.
- Большинство людей пекут их в тостере, - продолжает Барри, - но тогда
они получаются чересчур подсушенными. А из микроволновки они выходят
горячими и мягкими. Горячими.., и мягкими. - Он жадно облизывает свои рыбьи
губы. - Правда, мне стало немного стыдно за то, что я съел весь пакет.
Он бросает это вскользь, небрежно, как бы в сторону, словно вспомнив о
том, что и Генри нужно выполнять свою часть работы. Подобные штучки он
проделывает по четыре-пять раз за сеанс, а потом.., потом вновь возвращается
к еде.
Он уже добрался до вечера вторника. Поскольку сейчас пятница,
перечислению завтраков, обедов, ужинов и перекусов нет конца. Генри
позволяет себе уйти в свои мысли. Барри его последний пациент на сегодня.
Когда он завершит длинный список своих кулинарных подвигов, Генри вернется к
себе и соберет вещи. Завтра вставать в шесть часов, а где-то между семью и
восемью на подъездную аллею зарулит Джоунси. Они сунут свое барахлишко в
старый "скаут" Генри, который тот держит исключительно для осенних
охотничьих поездок, и к восьми тридцати они уже будут держать путь на север.
По дороге завернут в Брайтон, подхватят Пита, а потом и Бива, по-прежнему
живущего вблизи Дерри. К вечеру они доберутся до "Дыры в стене", охотничьего
домика, того, что вверх по Джефферсон-трект, будут играть в карты в гостиной
и прислушиваться к вою ветра в дымоходах. Ружья составят в угол кухни,
охотничьи лицензии повесят на крючке над задней дверью. Наконец он будет с
друзьями, а это все равно что после долгих скитаний очутиться в родном доме.
На целую неделю поляризующий фильтр станет чуть-чуть тоньше. Они потреплются
о прежних временах, посмеются над возмутительно-забавными непристойностями
Бивера, а если кому-то и в самом деле удастся подстрелить оленя.., что ж,
дополнительное развлечение! Вместе они сильны, как никогда. Вместе они все
еще способны победить время.
Где-то на заднем плане фоном звучит монотонный тенорок Барри Ньюмена.
Свиные отбивные, пюре, жареная кукуруза, истекающая маслом, шоколадный торт
"Пепперидж-фарм", и чашка с пепси-колой, в которой плавают четыре шарика
мороженого "Бен и Джеррис Чанки Манки", и яйца: жареные яйца, вареные яйца,
в мешочек, всмятку, глазунья, болтунья...
Генри кивает в нужных местах, почти не прислушиваясь. Старый трюк
психиатров.
Господу известно: у Генри и его друзей полно своих проблем. Биверу
ужасно не везет в семейной жизни, Пит пьет слишком много (куда больше, чем
следовало бы, по мнению Генри), Джоунси и Карла едва не развелись, а Генри
борется с депрессией, которая кажется ему настолько же притягательной,
насколько неприятной. Так что да, действительно, у них полно проблем. Но им
все еще хорошо вместе, они все еще могут облегчить друг другу путь, озарить
дорогу, и к завтрашнему вечеру они будут вместе. Целых восемь дней. И это
прекрасно.
- Я знаю, что не должен бы, но рано утром проснулся от непреодолимого
влечения. Возможно, низкий сахар крови, да, скорее всего так и есть. Во
всяком случае, я съел остаток фунтового торта, что лежал в холодильнике, а
потом сел в машину и поехал в "Данкин Донате", взял дюжину печеных яблок и
четыре...
Генри, все еще думая о ежегодной охоте, начинающейся завтра, сам не
сознает, что говорит, пока слова не срываются с губ. Что ж, не воробей, не
поймаешь...
- Может, постоянное желание есть как-то связано с тем, что вы считаете,
будто убили свою мать. Как по-вашему, это возможно?
Барри внезапно смолкает. Генри поднимает голову и видит огромные, как
блюдца, глаза пациента, впервые за все время появившиеся из складок жира. И
хотя Генри понимает, что должен заткнуться - он не имеет права проделывать
вещи, не имеющие ничего общего с психотерапией, - почему-то его несет все
дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34