В самом деле: она не так уж и хорошо знает Туланна. Он мог просто-напросто солгать ей. Возможно, сейчас император так мило беседует с ней и рассказывает сказочки, смакуя мысль, что она умирает.
— О! Друзья — это важно. Ну, вот что я тебе скажу: давай заключим сделку. Переспи со мной, а я позволю тебе повидаться с пленниками. Или даже отпущу одного из них.
Эффи уставилась на императора, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
— Это не смешно, Туланн, — холодно сказала она.
— Как ты себя чувствуешь, Эффи? — Он наклонился и заглянул ей в глаза. На его лице было написано беспокойство, однако Эффи уже не взялась бы сказать, насколько оно было искренним. Она чувствовала, как по спине между лопаток стекают струйки пота.
— Хорошо… Нет. Плохо! Послушай, я… Я пойду, Туланн. — Эффи не стала дожидаться его позволения. Она сорвалась со стула и кинулась вон из шатра — в живительную прохладу ночи.
Оказавшись на улице, в тумане непрекращающейся мороси, Эффи понемногу успокоилась. Наверное, она просто слишком быстро выпила вино, и оно ударило ей в голову. А Туланн теперь подумает, что она полная дура. Он верил в нее, а Эффи отплатила ему черной неблагодарностью: идиотскими подозрениями и грубостью. Хотя и приглашение в постель напугало ее. Возможно, Туланну просто не случалось иметь друга и доверенное лицо, который одновременно был бы еще и женщиной… Эффи хотелось доверять ему. Видит Бог: хотелось.
Она сунула пальцы в рот, и ее вырвало. «Туланн и его вино тут ни при чем, — сказала себе Эффи. — Просто сила привычки».
Йиске снится сон. Не один из тех смутных скоротечных снов, которые он привык видеть по ночам. О нет! Этот сон совсем иной. Многоцветный, многозвучный. Йиска стоит, глядя вверх — на водопад. По крайней мере он полагает, что это водопад. Йиска не замечает, откуда льется вода, но она низвергается вниз по скалам бурным ревущим потоком. Водяная пыль висит в воздухе, и солнце переливается в ней тысячами маленьких радуг. Воздух наполнен звуками. Йиска стоит по щиколотку в воде; на нем ритуальная рубаха для Пляски Духов, подаренная дедушкой Родни. Стеклянные бусины, нашитые на рубаху, переливаются и сверкают, отражая солнечный свет и игру водяных капель. Если кто-нибудь взглянет на Йиску, он, пожалуй, не заметит его за этим буйством красок.
Йиска поет. Он знает не так уж много ритуальных песен навахо — только несколько фрагментов из церемонии освящения хогана. И теперь эти слова срываются с губ помимо его воли.
То будет хоган хрустальной воды,
То будет хоган, осыпанный цветочной пыльцой,
То будет хоган счастья длиною в жизнь,
То будет хоган, стоящий среди красоты,
То будет хоган, благословленный Красотой.
Йиска чувствует непреодолимое желание обернуться. Он поворачивает голову и видит перед собой красно-коричневую глиняную стену хогана. Добротное, красивое жилище, возведенное по всем правилам, стоит у самой кромки воды. Дверь хогана обращена на восток, чтобы восходящее солнце каждое утро могло сосчитать обитателей жилища, пребывающих в мире живых.
— Привет, — говорит он скорее про себя, нежели вслух. Странное дело: шум воды не становится тише, даже когда индеец входит внутрь. Йиска знает, что это сон, однако чувствует запах земли и прохладу. Это место излучает спокойствие. Ему хотелось бы задержаться здесь, и все же Йиска выходит наружу и возвращается к водопаду.
Едва его ступни встречаются с ледяными объятиями воды, как Йиска замечает движение наверху, среди мерцающих водяных струй.
— Что?..
Похоже, там человек. Кто-то ныряет в водопад, кувыркаясь среди пены, будто огромная серебристая рыба. У Йиски перехватывает дыхание. Разумом он понимает, что человек должен погибнуть в бурном потоке: слишком уж водопад быстр и жесток. Если отважный пловец и не захлебнется — ему неизбежно суждено разбиться об острые скалы внизу. Впрочем, сейчас Йиска не желает слышать голос рассудка; он просто наблюдает в немом восхищении. В конце концов, это всего лишь сон.
И, разумеется, она не захлебнулась в потоке и не разбилась. Да, она… Теперь Йиска ясно видит, что это женщина. Она раскидывает руки, чтобы замедлить полет, и легко приземляется на скалу.
Она — сид. Йиска еще не умеет различать кланы, но полагает, что женщина может быть рысью. В ее облике есть что-то кошачье. Изящное, гибкое, тонкое тело и огромные золотистые глаза. Водяные струи играют ее просторными серыми одеждами. Женщина выбирается на берег.
— Йи-иссска, — говорит она. — Да.
Женщина проходит мимо и направляется к хогану. Йиска чувствует запах ее кожи — она пахнет водой, землей и воздухом. Она…
Вдруг что-то происходит! Небо темнеет, будто над водопадом собрались грозовые тучи. В единый миг Йиска теряет прекрасную женщину из виду. Он бежит к хогану. Начинается дождь. Водяные струи барабанят по земле. Вокруг ничего не разглядеть, но Йиска видит, что внутри хогана горит свет. Должно быть, женщина развела огонь.
Йиска потрясен неземной красотой и невероятным совершенством сидской женщины. Она нужна ему — нужна как воздух. Они не знакомы, и тем не менее женщина знает его, знает его сны. Йиска тихо стонет, не просыпаясь.
Достигнув хогана, он вбегает внутрь. Здесь темно! Темно и пусто… Ее нигде нет! Что за мука! Йиске неожиданно приходит на ум, что это видение может быть тем самым сном. Тем, от которого не просыпаются. Возможно, женщина все еще здесь; возможно, она прячется в сумраке, поджидая его… поджидая, чтобы…
Звук за спиной! Йиска резко оборачивается.
— Что за…
Это Пес. Пес сидит на полу и лениво почесывается.
— П-пес?! — Йиска шагает вперед и протягивает руку, чтобы тронуть морду собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118