Тихий стон, словно кого-то пытали, предварительно заткнув ему рот.
Эффи вздрогнула. Само собой, в этом жутком месте еще и не такое может случиться. Проклятая цитадель!
— Эффи? Эффи, это ты? — Женский голос. Она всмотрелась во мрак.
— Фереби? — Эффи пошла на звук, а в следующий миг кто-то схватил ее за рукав и бесцеремонно втащил в одну из комнат. — Фереби? Что происходит?
— Зайди.
В комнате царил жуткий бардак. Повсюду валялись одежда и мусор, грязные тарелки, остатки еды. На кучах одеял спали кошки, и в нос ударил невыносимый запах мускуса.
В центре комнаты стояла огромная кровать. На ней извивалась и корчилась от боли молодая женщина. Она и впрямь душила рвущиеся крики, прижимая ко рту одеяло.
— Боже, да она рожает!.. Мы должны помочь, Фереби. — Эффи повернулась к двери, но воительница преградила ей путь. — Эй! В чем дело?
Фереби нервно облизала губы.
— Ты… Ты когда-нибудь принимала роды?
— Нет! Надо кого-то…
— Не надо. Она не желает никого звать. Я нашла ее час назад и умудрилась дотащить досюда.
— Но почему? Ей нужен врач! Я не понимаю… — Со стороны кровати долетел еще один стон, и Эффи беспомощно замолчала.
— Подойди и взгляни… Это Фрейя. Дочь тана. Понимаешь?
— О черт!
— Фрейя, Фрейя. — Фереби погладила женщину по волосам, влажным от пота. — Это Эффи Морган. Она друг.
Глаза женщины были мутными, наполненными болью, и все же она взглянула на Эффи и убрала одеяло ото рта.
— Знаю, кто она, — выдохнула Фрейя. Казалось, ей хотелось сказать еще что-то про Эффи, возможно, что девушка — шпионка Туланна. Но тут лицо Фрейи исказилось гримасой боли, и она снова застонала.
— Боже, неужели у вас нет никаких обезболивающих? — спросила Эффи, в ужасе созерцая страдания Фрейи.
Фереби наклонилась над кроватью и стянула с Фрейи тонкую хлопковую простынь, уже перемазанную кровью. Эффи проследила за ее взглядом и громко вздохнула. Показалась головка ребенка, и этого было вполне достаточно, чтобы понять, почему Фрейе не нужны лишние свидетели. Ибо ее ребенок был, мягко говоря, необычным.
Между тем Фереби растеряла немалую часть своей уверенности.
— Надо что-то сделать, — пролепетала она.
Эффи заметила, что, хотя Фрейя тужилась изо всех сил, ребенок совсем не двигался.
— Послушай, Фереби, надо дать ей обезболивающее. Она изнурена и не в силах вытолкнуть ребенка.
— Но я не…
— Найди Рако. Он должен знать, где тут достать лекарства. Возвращайся скорее.
— А ты не можешь пойти?
Эффи издала короткий смешок.
— В тот момент, когда ты меня нашла, я как раз блуждала в поисках выхода. Иди, иди.
До тех пор, пока шаги Фереби не затихли на лестнице, Эффи не понимала, что наделала: она осталась одна, и ей придется принимать роды.
— Эффи Морган, — слабо прошептала Фрейя. — Я знаю, каков мой ребенок. Когда я рожу, мне придется оставить город. Мой отец никогда… А-а-а!
— Послушай, Фрейя, не думай об этом. Сосредоточься и тужься. Фереби Везул принесет обезболивающее. — Она взяла брошенное платье и вытерла Фрейе пот. — Здесь есть еще одеяла?
Фрейя кивнула. Эффи разыскала немного чистого белья.
— Давай-ка устроим тебя поудобнее, — пробормотала она.
К тому времени, как Фереби вернулась вместе с Рако, все уже закончилось. Фрейя откинулась на подушки; лицо новоявленной матери было бледным и изможденным. Эффи сменила ей простыни и завернула новорожденного в теплое одеяло.
— Эффи! Ты просто волшебница! — сказала Фереби. — И ты будешь утверждать, что не делала этого раньше?
— Я порядком струхнула. — Эффи усмехнулась.
— Рако, — тихо сказала Фрейя, — подойди и взгляни на племянника.
Фереби и Эффи обменялись многозначительными взглядами.
— Рако. — Фереби взяла его за плечо, словно желая предостеречь, но он не остановился. Подойдя к кровати, Рако нежно поцеловал Фрейю в лоб.
— Будь сильным, — сказала она. — Сиды подали знак.
Рако недоуменно взглянул на Фрейю. Она развернула одеяло и положила ребенка на колени.
Малыш был чудесным. Его темные глазки мерцали в свете ламп, он сучил ножками и булькал. Звуки, которые издавал младенец, мало напоминали детские крики — скорее горловое ворчание. Оно и неудивительно — поскольку ребенок Фрейи был крошечным медвежонком…
ГЛАВА 16
Три дня подряд шел дождь, а в последнюю ночь он превратился в мокрый снег, и лес стал болотом. Военный лагерь на краю ущелья Герн был самым мерзким, сырым и серым местом в целом мире. Надо ли говорить, что боевой дух людей невероятно упал — и еще прежде, чем произошло хотя бы одно сражение.
Хуже того: объединенная армия шоретов и феинов постоянно подвергалась нападению тварей Зарруса. Шарды и флэйи не решались атаковать лагерь, однако шастали по лесу и бросались на одиночных людей или небольшие группы. Но даже эти твари не могли посеять ужас в сердцах людей так, как это делали коранниды. Тех же шардов было трудно убить, однако все же возможно, и многие из людей были тому свидетелями. Коранниды же приходили по ночам — бесшумные, несмотря на свои размеры, — и кошмары становились реальностью. Эффи видела бледные, изможденные лица шоретских и феинских солдат, их усталые глаза, покрасневшие от постоянного недосыпа.
Эффи и сама спала не так уж много. Она делала все возможное, чтобы ободрить Туланна и внушить ему хоть какую-нибудь надежду, проводила с ним долгие вечера после военных советов, которые отнюдь не прибавляли юному императору оптимизма. Тан Сигрид пребывал в черной тоске, тяжело переживая исчезновение дочери. Старик совершенно расклеился и в значительной степени утратил чувство реальности. Он говорил шепотом, то и дело пугливо оглядывался по сторонам, словно опасаясь, что его могут услышать коранниды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118