Впрочем, какое это имело значение: в конце концов, роскошь единственной комнаты в единственном здании служила лишь прославлению Создателя, да будет благословенно его имя…На протяжении последнего года кабинет принадлежал Рагриссу Раддлби и будет принадлежать еще на протяжении двух, пока строгий порядок очередности в Санхедрионе не сделает его главой другого прелата. Рагрисс давно мечтал об этом посте, но теперь, когда его достиг, обнаружил, что ответственность и необходимость принимать решения, неотделимые от власти, часто раздражают, если не хуже. Никакая роскошь раззолоченного кабинета не искупала непрерывных тревог и огорчений.Высокий, худой, с суровым лицом, Рагрисс двигался бесшумно, как кошка. В его теле не было ни капли жира, мускулы отличались силой, живот не выпирал; прелат казался моложе своего возраста. Он придерживался взгляда, что человек должен заботиться о теле, данном ему Создателем, а потому упражнял его, был умерен в пище и не брезговал подкрашивать седеющие волосы.Кто-то когда-то сказал ему, что не следует хмуриться, — от этого появляются морщины; поэтому он читал отчет законника из пограничного селения с неподвижным лицом, хоть ему и было не по себе. Что-то в отчете смущало его, но только после длительного размышления глава Санхедриона понял, в чем дело. Поколебавшись, он все же взялся за свою столу и резко потряс ею. Серебряные колокольчики, украшавшие ее, нежно зазвенели; перламутровые бусины, нашитые на золотую парчу, засияли всеми цветами радуги.В ответ на сигнал в кабинет вбежал послушник. Рагрисс не поднял на него глаз.— Попроси аббатису Килри Маннерти пожаловать в мой кабинет, — бросил он, и послушник кинулся выполнять распоряжение, стуча башмаками по натертому паркету.Аббатиса, однако, появилась не сразу: Рагриссу пришлось ждать ее не менее получаса. Килри, единственная женщина в Санхедрионе, не считала нужным спешить куда бы то ни было, а уж тем более на зов Рагрисса, своего бывшего любовника. Когда же она все-таки появилась, двигалась она с томной грацией. Она была высокой величественной женщиной и, подобно самому Рагриссу, производила внушительное впечатление, даже не раскрывая рта. На ее висках появилась седина, а в углах глаз — первые морщинки, но она все еще оставалась красивой женщиной.Так же как Рагрисс, она была облачена в одежды высшего духовенства: платье из алого шелка доходило ей до щиколоток, золотая парча столы с серебряными колокольчиками обвивала шею и спускалась до колен, талию перехватывал пояс, украшенный золотом и синими камнями. Поверх платья Килри носила отделанную мехом накидку из переливчатого шелка, расшитого священными символами. Войдя в кабинет, она сбросила накидку на кресло и уселась напротив Рагрисса.В качестве приветственного кинезиса она лишь лениво взмахнула рукой, заставив драгоценные камни в кольцах вспыхнуть разноцветным блеском.— Ну, в чем дело, Ри? Ради чего ты вызвал меня в столь ранний час? Ты отвлек меня от разговора с торговцем тканями, он как раз показывал мне новые шелка…Рагрисс резко оборвал женщину:— Я только что получил вот это донесение. — Он перекинул через стол пергамент. — Прочти и скажи, что ты о нем думаешь. Человек, который написал донесение, — наставник, сопровождавший товарищество паломников между Третьим и Четвертым Постоянствами.Килри взяла свиток и внимательно прочла, потом, изогнув бровь, взглянула на Рагрисса.— Ну и что? — протянула она. — Да, бедняге пришлось несладко, согласна, но разве имеет такое уж значение смерть картографа и нескольких паломников на станции, даже если их убийца был необычно кровожаден?— Во-первых, обращает на себя внимание определенное безрассудство совершившего это Приспешника, а значит, и самого Карасмы. А все, что может заставить Разрушителя действовать безрассудно, должно нас интересовать. Во-вторых, разве ты не обратила внимания на описание наставником человека, который интересовался тем же самым картографом несколькими днями раньше?Килри снова взглянула на пергамент и щелкнула ухоженными пальцами, поняв важность сообщения.— Конечно! Это Эдион!Рагрисс кивнул:— Да. Наш неуловимый бывший Посвященный снова появился. Ну и почему же, как ты думаешь, стал он интересоваться картографом, тем же самым картографом, который вызвал такую ярость Приспешника, что тот рискнул появиться на станции?Килри покачала головой:— Не имею ни малейшего представления. Рагрисс стиснул зубы.— К несчастью, я тоже. К тому же Эдион снова исчез, конечно. Теперь он может быть где угодно в Неустойчивости.— А эти слухи насчет места, именуемого Звезда Надежды, продолжают ходить?Рагрисс мрачно кивнул:— Более того, они часто оказываются связаны с человеком, описание которого соответствует Эдиону. Однако слухи так… так гротескны! Просто невероятны! Как можно поверить в существование подобного места? С тем же успехом можно верить в существование драконов!Женщина проницательно взглянула на собеседника:— Ах, Ри, дорогой, да ты и в самом деле встревожен! Это не к лицу главе Санхедриона!— Не подкалывай, Килри. Дело и в самом деле меня тревожит. В последнее время среди изгнанных в Неустойчивость началось брожение, которое мне не нравится. Непонятные слухи, выступления против церкви — и ведь есть свидетельства того, что за всем этим стоит Эдион. — Рагрисс поморщился. — Мы совершили огромную ошибку, изгнав его. Нам следовало оставить его среди церковников, чтобы за ним можно было присматривать. Этот человек опасен.— Ха! Ты теперь запел на другой мотив! Раньше ты всегда находил доводы в его защиту, когда мы, более предусмотрительные, обличали ересь Эдиона Галманского!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165