А Ахей, хоть и был по складу своему авантюристом, ум имел государственного мужа. Он желал не только завоевывать, но и властвовать. Властвовать. Властвовать…
– Напрасно я последовал твоему совету! – упрекнул он Гарсиериса. – Мы проиграли, надо бежать.
Тот усмехнулся, ибо ему уж точно бежать было некуда.
– Ничего не случилось. Верней, ты должен сделать вид, что ничего не случилось!
– И как это сделать? Если я пойду дальше, мои гипасписты взбунтуются, они не хотят враждовать со своими же братьями. Если я поверну, они разуверятся во мне.
– А ты сверни! – посоветовал хитрый изгнанник. – Тут рядом Писидия. Говорят, очень богатая страна.
Писидия, бывшее владение Селевкидов, вот уже много лет не выплачивала царям положенной мзды. Это заслуживало кары. Ахей разорил Писидию, дав войску огромную добычу. Солдаты ликовали и славили своего повелителя. Расправившийся с Мо-лоном Антиох слал гонцов с грозными посланиями.
Что было делать? Идти вперед, в Сирию, куда уже спешили победоносные полки Антиоха? Возвращаться и ждать кары?
Ахей решил возвращаться. До него доходили известия, что Антиох намерен занять себя войной против Птолемея. Лидии ж грозил Аттал, призвавший на помощь галатов.
– Будь, что будет! – решил Ахей, которого отчего-то считали могущественнейшим и жесточайшим из владык того времени. – Будь, что будет…
3.4
Нельзя утверждать, что беда пришла к сагунтийцам внезапно. Тучи сгущались над городом уже не первый год. Основанный выходцами с Закинфа, Сагунт был богатейшим городом Иберии, привлекавшим алчные взоры соседей-турдулов. Но не турдулы, племя воинственное, страшили граждан Сагунта. Куда большие опасения вызывал безмерный аппетит пунов, шаг за шагом прибиравших к своим рукам леса и долы иберских племен. В поисках союзников в борьбе с пунами, сагунтийцы обратились к Риму, который помог Сагунту отстоять свое право на свободу.
Но сейчас у Рима доставало хлопот. На севере Апеннин буянили галлы, в Иллирии вновь подняли голову пираты во главе с неутомимым авантюристом Деметрием из Фар. Рим увлекся борьбой с этими врагами и на какое-то время перестал обращать внимание на события, происходящие на дальнем западе. Ганнибал-пун мгновенно воспользовался моментом.
Надо заметить, род Баркидов давно воспринимал Иберию своей вотчиной. Конечно, Карфаген был богаче, но торговлей, Иберия же изобиловала природно. Местные племена плавили на соломе золото, захватывая иберские селения, карфагеняне с восторгом находили там кормушки для скота, выплавленные… из серебра. Прибрежные воды изобиловали рыбой: скумбрией и тунцом, леса – медом, воском и смолой. Карфаген был прибежищем многих знатных родов, спорящих за влияние в городе, Иберия ж – свободна от свар властолюбивых аристократов и ненасытных купчин.
Гамилькар задумал превратить Иберию в личное королевство, лишь номинально зависимое от Карфагена. Он покорял племена и основывал города своим, именем. Он повелел поклоняться Мелькарту, чья могила находилась в Гадесе, в то время как прочие пуны отдавали первенство Тиннит. Карфаген освящал серебро профилем волнокудрой богини, Гамилькар приказал чеканить лик Мелькарта – покровителя сильных мужей: путешественников и воинов.
Также воспринимал иберские земли и Гасдрубал, повелевший возвести в Карфагене столь грандиозный дворец, что даже непосвященному становилось ясно: это резиденция правителя, а не разжиревшего торгаша. И любая претензия оспорить их власть в Иберии воспринималась Баркидами как личное оскорбление. Потому-то Ганнибал не мог допустить процветания дерзкого греческого города, претендовавшего быть независимым и союзным враждебному Риму.
– Сагунт должен исчезнуть! – решил Ганнибал.
Сначала он разжег смуту в самом городе, подбив нескольких видных граждан выступить за союз с пунами.
– Ганнибал велик! Он могущественнее, он благороднее римлян! Хотим иметь другом Ганнибала! – кричали они.
Отцы города воспротивились этим намерениям, ибо не желали верить пунам, чье коварство известно всему миру. Споры переросли в кровавые столкновения, конец которым положила казнь ганнибаловых клевретов.
Едва сагунтийцы избавились от одной напасти, как пришла другая. В земли Сагунта вторглись турдулы – дикари, подкупленные Ганнибалом. Нападение было отражено, и тогда Пун представил все так, будто бы это сагунтийцы напали на беззащитных соседей. Запахло большой войной. Отцы города в панике отправили гонцов в Рим. Римляне, наконец, соизволили обратить внимание на то, что происходит в Иберии, и тоже отправили – послов к Ганнибалу. Ганнибал вежливо принял гостей, пообещав, что войны с греками не будет. Едва же послы отбыли восвояси, пунийская армия ринулась на Сагунт.
Окрыленный успехами в сражениях с иберскими племенами, Ганнибал рассчитывал захватить город с налета, однако греки оказались настороже. Ворота были накрепко заперты, на стенах стояли воины.
– Раз не желают впустить меня по доброй воле, войдем со злом! – решил Ганнибал. – Я не хочу кровопролития, но этот город – словно бельмо на глазу! Пора взять острый нож и срезать бельмо!
На могучем черном скакуне Пун лично объехал позиции, выбрал место для приступа и приказал установить здесь тараны.
Но сагунтийцы и сейчас не спасовали. Место штурма заняли отборные воины, среди них – меткие стрелки. Вскоре трупы пунов испятнали землю под стенами. Когда же осажденные подтащили тараны, сагунтийцы высыпали за стену и устроили здесь побоище. Ганнибаловы наемники, не ожидавшие подобной прыти от горожан, попятились, бросив на произвол судьбы стенобитные орудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155