Нелегкого выбора между Настоящим и Будущим. Два темнокожих униформиста с белозубыми улыбками играючи драили огромные прозрачные окна-стены аэропорта, за которыми круто взмывали в небо один за другим самолеты. Экипаж досконально проверял работоспособность всех приборов самолета, информируя о результатах своих действий пассажиров. Невольные слушатели замирали, задерживая дыхание, при звуках трансляции и радовались вместе с командиром экипажа очередному исправно работающему узлу. А перед взором Сан Саныча между хищным двуглавым имперским российским орлом и белоголовым американским сипом стояла проблема выбора. Нелегкого выбора между Настоящим и Будущим. Выбора, над которым жестким диктатом нависло Прошлое.
Прошлое Сан Саныча, его родной город долгое время официально просто не существовал. Это был город-призрак. Есть в России такие города-призраки с многотысячным населением. На картах, даже самых подробных, вместо положенного кружочка леса, болота, система озер, речка, вытекающая через дамбу демидовских времен, пара мелких деревушек - и все. И если жители окрестных городов в ясный день видят на противоположной стороне озера белоснежные корпуса новостроек, они могут справедливо полагать, что это мираж, другими словами, такой оптический обман. Видимый город-невидимка. Государство в государстве. Маленькое такое искажение пространства и времени. На карту посмотришь - города нет, глаза откроешь - вот он, городок, смотрится в озеро. А уж если с людьми поговоришь - еще хуже получится.
- Любезный, куда ведет эта дорога?
- В Челябинск.
- Бог с вами, Челябинск - за сотню с хвостиком километров отсюда и в противоположной стороне. А эта дорога куда ведет?
- В Челябинск.
- Вы что-то путаете, мы едем из Челябинска целых три часа. Это не Челябинск.
- Да нет, это вы что-то путаете, это Челябинск. Спросите у кого хотите. Вам всякий подтвердит...
И действительно, подтверждает. Тут уже наступает искажение мозгов.
Вот в таком несуществующем, скрываемом завесой таинственности и пеленой недосказанности, овеянном легендами и вымыслами городе Сан Санычу довелось родиться. О нем и написана эта книга.
Глава 1
Мерцательные тикают пружинки,
И осыпаются календари.
Кружатся то стрекозы, то снежинки,
И от зари недолго до зари...
Как чувствуешь чужой души участье,
Я чувствую, что ночи звезд полны,
А жизнь летит, горит, и гаснет счастье,
И от весны недолго до весны.
(Владимир Набоков)
Почти за год до своего визита в Америку, с которого началось это повествование, Сан Саныч ездил к родителям. Сороковка - город-миф, город-легенда - уникальный город, который для всего мира существует как бы в иной призрачной реальности. Отмеченная пунктиром на картах проселочная дорожка, волшебным образом превратившаяся в асфальтовое шоссе с нескончаемыми вереницами машин в обе стороны, за поворотом упирается в два ряда колючей проволоки, с автоматчиками на вышках и уходящими по склону холма пограничными нарядами. Говорят, лет тридцать назад на юных уральских следопытов из каслинской школы, пожелавших пройти нехоженными тропами, чтобы открыть край непуганых зверей и птиц, этот пейзаж произвел неизгладимое впечатление. А потрясенную учительницу чуть не хватил истерический припадок, когда режимный отдел зоны стал рассматривать невинный турпоход как шпионскую вылазку. Внутри этой ощетинившейся колючей проволокой, хорошо охраняемой секретной территории в самом сердце России и находится Сороковка. Раньше въезд в Зону разрешался только посвященным, то есть людям надежным, тщательно проверенным и обязавшимся хранить государственную тайну. Они, как члены масонской лиги или средневекового клана рыцарей крестоносцев, прошли обряд посвящения и разве что только не кровью подписали договор. По собственной воле попасть в число посвященных было практически невозможно, случайных людей Зона не пропускала. Сан Саныч был посвященным по рождению, и как только он получил свободу самостоятельного выезда из Зоны, сразу стал ощущать за своей спиной карающую длань режимного отдела. Однако шло время, порядки сменились, а Зона осталась - как память о прошлом и как щит, охраняющий покой жителей города и сдерживающий разрушительный натиск внешнего мира.
В караулке у проходной, в которую упиралось шоссе, отмеченное на местных картах как грунтовка, за покосившимся столом, положив тяжелую, гудящую голову на сцепленные замком руки, в полудреме забылся старший лейтенант Перетятько. Час был немыслимо ранний, еще только-только рассвело, и вторая бессонная ночь подряд давала себя знать. Заканчивая с отличием училище, Перетятько мечтал о службе на границе, о нарядах, поднятых по тревоге, но по злой воле рока попал в эту, тьфу ты, прости господи, глухую дыру, где по чьей-то придури наставили столбов, да обнесли их колючей проволокой. И какой дурак будет через эту проволоку карабкаться? Да и зачем? От этой проволоки до объектов еще как минимум два ряда проволоки и не менее трех постов вооруженной охраны. Иностранцев на объекты в последние годы возят разве что не автобусами... А ты служи здесь... Столбы да заставы. Граница. Тьфу ты, прости господи... От скуки и безделья пограничники искали приключений на свою задницу, однако шишки сыпались на головы офицеров, и расхлебывать приходилось почему-то тоже им. Очередной скандал возник как будто из-за пустяка два месяца назад, но именно сейчас механизм разборок набрал максимальные обороты и лишил сна старшего лейтенанта.
А дело было так. На вверенной Перетятько заставе солдаты прикормили лося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52