Мы желаем им… – Несколько машин проехали в обоих направлениях. – …Поднимитесь, пожалуйста, чтобы мы могли на вас посмотреть.
Сидящий рядом мужчина сжал мой локоть. Я убрала руку, но он опять её сжал:
– Вы новенькая, миссис Тейлор. Поднимайтесь.
Я встала позже всех, неуверенно улыбнулась и, случайно поймав взгляд Марка Ротлэнда, тотчас села на место.
После ужина я ненадолго отлучилась, а как только вернулась, Терри Холбрук пригласил меня танцевать.
Танцевал он прекрасно и легко. Мне последние несколько лет танцевать приходилось нечасто, но не потому что я этого не любила. Просто не было времени, и к тому же идти с молодым человеком на танцы значило поощрять его ухаживания. Но я часто мечтала о том, как у меня будет много денег, хорошие платья, бриллиантовое колье, и я отправлюсь на бал, где все будет прекрасно, роскошно, полно красок, музыки, мягкого света – этакая романтическая мечта.
– Тебе уже говорили, какая ты красивая? – спросил Терри Холбрук.
– Не помню.
– Какая скромность! Ладно, не будем говорить о тебе, скажем о платье. Оно восхитительно!
Я купила его вчера, не устояв, потому что оно было таким простым, какими бывают только по-настоящему дорогие вещи. И я решила, что вряд ли кто это поймет. Но мой кавалер прекрасно разбирался в нарядах…
Терри сделал несколько разудалых па, и я вспомнила, как в последний раз… В последний раз был дешевый ресторанчик «Вега», и я пришла туда с девушкой, которую звали Вероника, фамилии не помню; она очень хорошо двигалась – без туфель, с летящими волосами; я никогда не могла так, разве что на миг, а потом словно отходила в сторону, глядя на себя со стороны и думала: надо быть сумасшедшей, чтобы так отдаваться танцу. Потом к Веронике присоединился парень в полосатой, как оса, рубашке и в голубых джинсах в обтяжку, со стрижкой под Марлона Брандо; от него несло потом, руки липкие…
– Ты танцуешь божественно, Мэри, – сказал Терри.
– Спасибо.
– Но словно во сне. Скажи, о чем ты все время думаешь?
– О том, какой прекрасный сегодня вечер.
– Пожалуйста, не надо! Это просто бестактно, – он заглянул мне в лицо. – Латиноамериканские танцевать умеешь?
– Немного.
– Знаешь, что джайв и рок-н-ролл – по происхождению латиноамериканские танцы?
– Нет.
– Это один танцевальный стиль. Мужчина просто стоит в центре; все делает женщина. Так ведь и должно быть, верно?
Опять то же ощущение, что он хитро посмеивается надо мной. Углы губ и глаза его хитро подрагивали.
Потом мы ещё раз пошли с ним танцевать, но тут оркестр принялся демонстрировать какие-то новые штуки, которые раззадорили Терри, и он разошелся.
– Знаешь, – сказала я, – давай лучше сядем.
– Милая, можешь сидеть, если хочешь. А я директор, и должен делать вид, что мне ужасно весело.
– А что, мистер Ротлэнд никогда не танцует?
– Спроси у него, раз тебе интересно.
– Просто ты сказал, что директора обязаны веселиться.
– Он не веселится, милая, потому его и не слишком любят.
– Его не любят?
– Спроси своих друзей.
– А раньше он тоже никогда не танцевал?
– Милая моя, это первый вечер, который он вообще почтил своим присутствием с тех пор, как стал работать в фирме.
Танец у нас не слишком ладился, так что я не удивилась, что следующие часа полтора Терри меня не приглашал. Правда, партнеров мне и без него хватало. Но около часа ночи, когда добрая половина сидевших во главе стола разъехались, Терри снова подошел ко мне.
– Тут становится невесело. Я пригласил к себе несколько человек, чтобы достойно завершить вечер. Пойдешь?
– Танцевать?
– Нет. Немного выпьем, поболтаем, послушаем музыку. Попросту, без всяких претензий.
Я решила, что пришло время незаметно сматываться. В Манчестере я старалась не заводить никаких отношений, и это себя оправдывало. Но человек не всегда поступает мудро. И я вопреки самой себе сказала:
– Спасибо, с удовольствием.
– Прекрасно. Встречаемся через десять минут на выходе. Думаю, у Макдональдов найдется место в машине для тебя.
Терри жил всего в десяти минутах езды от «Стэйджа». Макдональды были гостями фирмы; оба высоченные, словно подъемные краны, шустрые и неугомонные, но довольно милые.
Они были из Лондона, эдакие столичные остряки и пустомели, но не такие глупые и назойливые, как остряки провинциальные. Белокурая миссис Макдональд была коротко подстрижена на мальчишеский манер, который делает женщину похожей на мокрую кошку; шелковое цветастое платье слишком сильно открывало ноги и весьма смело – грудь. На муже был смокинг с атласными лацканами. Я оказалась на заднем сиденье их «ягуара» вместе с Донной Уитерби и забавным типом по фамилии Уолден.
Алистер Макдональд гнал, как сумасшедший, но Терри как-то умудрился все же приехать первым, поэтому мы все вместе ввалились в его трехкомнатную, очень современно обставленную квартиру: пурпурный ковер, оранжевые стены, неоновые светильники, в углу бар, стойка которого обтянута голубой кожей.
Нас было двенадцать человек, и все много пили и говорили. Нельзя сказать, чтобы и я тоже много пила: при той жизни, какую я веду, болтать не годится. Кто-то крикнул: «Включите музыку?» и тут же заиграла музыка, что-то из «Битлз». Две-три пары образовали круг в одном углу комнаты, но на ковре танцевать быстро неудобно, и через некоторое время Терри выдвинул стол и спросил:
– В покер играешь, Мэри?
– Нет, – ответила я. – Ты про карты?
Он рассмеялся.
– Да так, для развлечения. Я тебя быстро научу.
– Нет, спасибо. Я лучше посмотрю.
– Если ты и карты освоишь так же быстро, как бухгалтерию, то… По два шиллинга, Алистер?
– Низкие ставки портят игру, – возразил Макдональд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82