Он закружился, нанося удары наугад. Ему не хватало ни времени, ни пространства, поэтому на следующего солдата обрушилась сабля плашмя. Но от силы удара нападавший полетел назад, подставляя живот. И вновь Сафар ощутил, как лезвие вошло во что-то мягкое. Он не стал дожидаться падения противника, а обернулся к толпе солдат, продолжавших рваться в палатку.
Он набросился на них с такой яростью, что они, спотыкаясь друг о друга, падали, спасаясь от его гнева. Затем он отскочил назад, схватился за сундук, который в нормальной обстановке не смог бы и приподнять, и метнул его в открытый вход. Вопль боли подсказал ему, что цель поражена.
Мефидия выскочила из постели, торопливо натягивая халат.
— Сюда, — воскликнул он, разрезая заднюю стенку палатки.
Ткань раздвинулась, и они выскочили через отверстие.
В ночи раздавались вопли и лязганье металла о доспехи. Повсюду пылали пожары.
Мефидия схватилась за него и показала куда-то в сторону. Сафар обернулся и увидел, как пламя охватило ее славный воздушный корабль.
Раздался взрыв, и воздушный корабль превратился в фонтан горящих деревянных обломков и дымящихся тряпок. Мефидия стала оседать на землю, и он подхватил ее на руки.
Из-за тучи дыма вылетели всадники, принялись кривыми саблями рубить всех, кто попадался на пути.
Скачущий впереди всадник размахивал знаменем с древним символом — Демонской луной и серебряной кометой. Воины вопили:
— За Протаруса!
Шестеро всадников отделились от основной группы и устремились к Сафару. Он опустил Мефидию на землю у своих ног и двумя руками взялся за рукоять сабли.
Он сотворил заклинание силы и энергии, и тело его наполнилось мощью гиганта. Он прочитал заклинание остроты и скорости и рубанул саблей по воздуху. Воздух замерцал от удара.
И тут подскакали всадники. Сафар рубанул по ногам лошади, зарубил всадника и вскочил на круп коня, чтобы дать отпор остальным.
К нему устремилось копье, но он с легкостью уклонился от него и бросился к тому, кто метнул оружие. Огромный мужчина с черной бородой нанес ему удар ятаганом. Сафар отбил удар, и рот бородатого человека широко и удивленно округлился, когда сабля вонзилась ему в глотку. Сзади послышался стук копыт, Сафар обернулся и увидел, как следующий всадник направляет коня прямо на распростертое тело Мефидии.
Сафар взвыл в гневе и бросился на этого человека, ударом тела повалив и коня и всадника на землю. Противник оказался слишком близко, и Сафар ударил его рукоятью сабли, пробив шлем.
Затем он поднялся, парировал следующий удар и убил еще одного человека.
Он сражался чуть ли не вечность. Но, сколько он ни сокрушал противника, вокруг все время оказывались другие.
Внезапно он получил передышку, и сабля его разрезала лишь воздух. Размахивая лезвием, он не встречал нападения, но все равно рубил и рубил, продолжая сражение, словно его окружали невидимые злые духи.
И тут он остановился, сообразив, что рубить некого.
Сафар поднял голову, но в глазах от ярости стояла какая-то дымка. И тут он увидел шагах в десяти всадника на лошади — закаленного старого воина. Сафар огляделся. Он был окружен, но только теперь ему противостояли не сабли, а направленные на него луки со стрелами, натянутыми в ожидании приказа открыть огонь.
— Ты уже можешь гордиться собой, парень, — сказал ветеран. — А теперь брось саблю, и мы пощадим тебя.
Сафар усмехнулся. Покрытый кровью врагов, он представлял собой жуткое зрелище.
Но вместо того, чтобы швырнуть саблю, он воткнул ее острием в землю и облокотился о рукоять.
— Скажите Ираджу Протарусу, — громко сказал он, — что его ждет друг. И жаждет насладиться его компанией.
Ветеран откровенно удивился:
— И кто же этот друг, приятель?
— Сафар Тимур из Кирании, — ответил он. — Человек, которого он некогда назвал кровным братом. Человек, который некогда спас ему жизнь.
20. Все приветствуют короля
Давно миновал рассвет, когда наконец появился Ирадж.
Воздух так наполнился дымом и сажей горящего города, что день скорее напоминал ночь. Отовсюду пахло смертью, и оставшиеся в живых жители Сампитея плачем встречали грядущее.
Сафар расхаживал в окружении того же кольца лучников. Они опустили оружие, но Сафар видел, что они готовы мгновенно открыть огонь, если он сделает хоть одно неверное движение. Все воины принадлежали к племенам свирепых степняков, невысокие, с хорошо развитой мускулатурой и кривыми ногами от постоянного пребывания в седле. Все были одеты в свободные халаты, перехваченные широкими поясами, с одного боку которых свисал ятаган, а с другого — длинный кинжал. Войлочные сапожки украшали острые шпоры. Головы покрывали тюрбаны со стальным верхом, а длинные обвисшие усы придавали их лицам мрачное и решительное выражение.
Какая-то часть Сафара — еще ребяческая, тоскующая по мамочке — пугалась при взгляде на них.
Но большая часть его существа оставалась охваченной холодным, сжавшимся как пружина гневом, готовым вырваться наружу при малейшем предлоге.
Солдаты не знали, что делать с Сафаром. Ведь он мог оказаться как величайшим лжецом, так и действительно кровным братом короля. В одном они были уверены: Сафар доказал им более чем основательно, что является настоящим воином. Именно этот довод, а отнюдь не его претензия на дружбу с королем, останавливал их. Спекулируя уважением, Сафар довольно нахально потребовал у старого сержанта, чтобы сюда привели и оставшихся в живых членов труппы.
Используя это вражеское кольцо как щит, он расхаживал по периметру и острием сабли останавливал любого солдата, дерзнувшего продвинуться ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158