Затем среди бела дня они крадучись двинулись к дому, используя для укрытия каждый камень, ямку и кустик. Их заметила какая-то юная нянька с двумя малышами и поспешила прочь. Пока они прятались у какой-то изгороди, на них наткнулся садовник, и Лейрия легко и осторожно скрутила его, связав кожаной упряжью.
Поместье патрулировали четыре охранника. Три демона и человек-громила.
Они убили всех четверых, быстро и тихо.
— Я приведу лошадей, — сказала Лейрия, повернулась и побежала с холма.
Двери отворились, и Нериса бросилась в объятия Сафара.
— Я боялась, что ты никогда не придешь, — сказала она. — А еще больше боялась, что придешь. Ведь они же за тобой охотятся, а не за мной.
— Если бы так, — сказал Сафар. — Но если король приговорил меня, то и ты осуждена. А теперь — быстрее! Бери Палимака. Мы должны бежать!
Вскоре они оказались на широкой лужайке, на которую с грохотом вылетела Лейрия, ведя за собой еще двух лошадей.
Пока Нериса садилась в седло, Сафар держал Палимака. Ребенок молча трепетал. Глаза его из желтых становились карими и наоборот.
Наконец Нериса села и нагнулась за ребенком.
Сафар поднял ребенка, и тут внезапно закричал Гундара:
— Они приближаются, хозяин! Они приближаются!
Сафар неуклюже развернулся, все еще держа ребенка на руках. У подножия холма показались всадники — люди и демоны, — отчаянно пришпоривающие лошадей. Затем послышалось дьявольское завывание разнюхивателей колдовства, и перед солдатами выскочили эти ужасные псы. Сафар ощутил порыв магии, отшатнулся назад, натыкаясь на лошадь Нерисы, которая заржала и отпрянула в сторону. Он услыхал, как она закричала, умоляя отдать ей ребенка.
Но времени уже не было.
Следующий порыв магии, сильнее первого, налетел на него, как сильный ветер, иссушая траву жарой.
Он умудрился блокировать заклинание, но отвел лишь часть его. Он отвернулся, закрывая собою ребенка и принимая порыв спиной. Жара проникла сквозь одежду, опаляя кожу. Он сжал зубы от боли, и тут же донесся крик Гундара:
— Заткнись!
И Палимак отозвался:
— Заткнись!
И боль пропала.
Он положил ребенка на землю и распрямился, рукой шаря в кармане. Разнюхиватели магии уже подлетели, но он успел швырнуть шарики, и те взорвались, испуская языки пламени и дым.
Злобные твари, вопя от страха и боли, разбежались.
Вокруг заклубились красные, зеленые и желтые дымы.
Тут донесся грохот копыт приближающихся солдат, и сквозь дым Сафар увидел, как Лейрия, с саблей в руке, врезалась в эту массу, оставляя за собой вопящих от боли демонов и людей, рубя налево и направо. Она прорвалась насквозь, развернула скакуна и атаковала сзади. С губительной ее сабли потоком лилась кровь.
И вот уже Нериса соскочила с лошади и оказалась стоящей рядом с ним. Из-за дыма выскочил разнюхиватель магии, разинув пасть. Он уже готов был вцепиться в Сафара, но Нериса хлестнула его хлыстом прямо поперек морды, и та превратилась в кровавую маску, а тварь рухнула на землю, да так близко, что до нее дотянулся Палимак и ударил крошечным кулачком, приговаривая:
— Заткнись! Заткнись!
Нериса подхватила Палимака с земли. Прижимая его к бедру одной рукой, другой она размахивала хлыстом.
И тут воздух пронзительно запел, и на них обрушилась темная туча стрел.
Достигнув верхней точки полета, они медленно, очень медленно начали падать вниз, вниз, вниз.
В тот самый момент, когда они ударили, Сафар бросился сверху на Нерису и ребенка. И только его тело, а не магия представляло их единственную защиту. Он услышал, как стрелы кругом него впиваются в землю, и уже решил, что чудом ли, неточными прицелами, но они спасены. И тут же крякнул от боли, когда одна из стрел глубоко вонзилась ему в бедро. И вновь крякнул, получив в плечо вторую. Как же было больно, видели боги, как было больно, но ему было наплевать, потому что он ощущал под собою тепло тела Нерисы. А из-под нее доносился плач Палимака. А стало быть, они оба были в целости и сохранности.
Он откатился в сторону, ломая стрелы о землю.
Сафар вскочил на ноги, с каждым вдохом становясь все спокойнее и сильнее.
Из-за пояса он вытащил кинжал. Небрежно, словно в его распоряжении было все время мира. С холодным интересом отметил он, как Лейрия продолжает избивать солдат. Она оказывалась и тут, и там, повсюду, даруя смерть, как сладостнейший из даров. Но она устала, и устала ее лошадь. Он увидел, как споткнулся скакун, увидел, с каким усилием поднимается ее рука с саблей.
И тут налетело большое заклинание. Он ждал его. За этим заклинанием ощущалось присутствие Фари, этого старого проклятого демона. А вот и слабое ощущение присутствия Луки. Сафар презрительно фыркнул. Так, а где же Калазарис? Сафар вновь фыркнул, ощутив стойкий запах заговора. А, вот ты где, сын шлюхи. Но не Фари нуждался в этом заклинании.
В нем нуждался Ирадж.
Сафар представил, как Протарус скрывается где-то в безопасном месте, во дворце. Скорее всего, в некромантиуме.
Фари был осторожным старым демоном и вовсе не рассчитывал на то, что маги одолеют Сафара. Поэтому-то он и сотворил это могучее заклинание, взяв по капле крови от каждого. Построив заклинание на внутренних силах каждого из заговорщиков. Он взял у Луки ядовитую ненависть его отца. Для верности одну каплю от Калазариса. И одну от себя. И наконец, одну от Ираджа, поскольку нет ничего более смертельного, чем вражда друга.
Этому Сафара обучал и Аспер.
Затем Фари смешал кровь в снадобье. Снадобье, над которым пришлось немало потрудиться. А затем они выпили его, передавая кубок из рук в руки.
«Бедный Ирадж, — подумал Сафар. — Наверняка он и понятия не имел, что теперь навеки связан с ними этим снадобьем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158