Придет он когда-нибудь или нет? Бездействие давило тяжелым грузом.
В комнату вошел консул. Он посмотрел на ее тонкое, измученное лицо, перевел взгляд на выпуклый живот и деликатно откашлялся.
– Мадам Жардин, я вот тут подумал… Может быть, вам вернуться во Францию? На этой неделе туда едет мой хороший знакомый. Он может вас сопровождать.
Сильви посмотрела на дипломата затуманенным взглядом, ее ладонь инстинктивно опустилась на живот, словно защищая будущего ребенка.
– Да, вы правы, – прошептала она, благодарная за заботу. – Но мне понадобится еще неделя. Возможно, две.
Нет, она не могла представить себе, что уезжает отсюда.
– Я жду своего друга. И еще я должна съездить на могилу родителей.
Консул не стал ее разубеждать. Эта женщина вовсе не казалась ему сумасшедшей – ему случалось видеть такое и прежде. Поэтому дипломат лишь грустно покачал головой и решил, что постарается по крайней мере облегчить ее задачу. Он пообещал, что достанет билет до Люблина.
И все же визиты консула расстраивали Сильви. Поэтому она старалась как можно больше времени проводить на улице, в немногих уцелевших кафе. Однажды она услышала, как за соседним столиком двое журналистов по-английски говорят о партизанской борьбе на востоке страны, о боях повстанцев с русскими. Должно быть, Анджей находится там, с упавшим сердцем подумала Сильви. Ведь он написал в том, первом письме, что Польша свободна, но снова в цепях. Вот что он имел в виду. Анджей по-прежнему сражается. Сильви подошла к журналистам, сказала, что невольно подслушала их разговор, и спросила, где именно идут бои. Она непременно должна туда отправиться, разыскать человека по имени Анджей Потацкий.
Корреспонденты смотрели на нее так, словно она совсем спятила.
– Женщинам там делать нечего, – буркнул один.
Второй добавил:
– Я видел деревню, в которой побывали казаки. Они изнасиловали почти всех женщин, даже беременных.
Он со значением посмотрел на ее выпуклый живот. Оба журналиста в один голос советовали побыстрее возвращаться во Францию.
Сильви побрела назад в консулат. Никто ее не понимал, разговаривать с окружающими было бессмысленно. Единственная настоящая реальность – мир теней, живших в глубинах ее души.
А потом неожиданно появился Анджей. Раздался стук в дверь, и горничная, обслуживавшая сотрудников консулата, попросила мадам Жардин пройти в гостиную. Тяжело ступая, Сильви открыла дверь и увидела мужчину в шинели, нетерпеливо расхаживавшего взад-вперед по комнате.
– Анджей, – прошептала Сильви.
У нее подкосились ноги, но горничная подхватила ее и помогла сесть на диван.
– Анджей, неужели это действительно ты?
Ее осевший от волнения голос звучал едва слышно.
Потацкий крепко взял ее за руку.
– Сильвечка, ты совсем рехнулась! Что ты делаешь в этой забытой Богом стране?
Горничная деликатно вышла за дверь.
Сильви смотрела на Анджея. Он совсем исхудал, лицо приобрело землистый оттенок, но из-под льняной пряди волос по-прежнему задорно блестели глаза.
– Анджей, Анджей.
Она повторила это имя несколько раз, потом крепко обняла Потацкого.
– Я приехала, чтобы найти тебя, и я тебя нашла. – Ее губы тронула озорная улыбка. – А раз я тебя нашла, я заберу тебя с собой.
– Полоумная. – Он покачал головой, глядя на нее с нежностью.
Потом, внезапно превратившись в дерзкого мальчишку, похлопал ее по животу: – Это что, подарок мне к Рождеству?
Сильви застенчиво потупилась, оставив вопрос без ответа.
– Ты ведь поедешь со мной во Францию?
Она еще крепче вцепилась в его руку.
Анджей шутливо закатил глаза, но его лицо тут же посерьезнело.
– Сильвечка, ты очень храбрая, и я рад тебя видеть. Рад, что ты жива и здорова. Но ты понятия не имеешь, что здесь происходит. – Он подозрительно огляделся по сторонам и понизил голос. – Тут тебе не Франция. Наша страна по-прежнему воюет. Для нас война не кончилась. – Его глаза вспыхнули огнем. – Годами мы жили в подполье, как крысы. Мы потеряли миллионы лучших людей, потеряли наши города. И все ради чего? Чтобы быть рабами русских? Тебе этого не понять!
Анджей говорил страстно и нетерпимо – точь-в-точь как покойный отец Сильви.
– Немцы уничтожали нас в Варшаве, как мух, а русские, наши долгожданные спасители, спокойно за этим наблюдали.
Анджей яростно взмахнул рукой, изображая, как давят муху.
– Да, немцы истребляли нас, а русские в это время прекратили огонь. Им нужно наше достояние, они хотят превратить нас в рабов. – Анджей не договорил и уставился на нее бешеными глазами. – Зачем я все тебе рассказываю? Это тебя не касается. Но знай: борьба продолжается. Мы ведем партизанскую войну.
Он так крепко стиснул ее пальцы, словно хотел их сломать.
– Так что никуда я с тобой не поеду, Сильвечка. – Глаза его смотрели грустно. – Но я очень рад тебя видеть. И я счастлив, что ты готовишься стать мамочкой. Возвращайся домой, живи в безопасности.
Лицо Сильви побледнело.
– Ты хочешь, чтобы я уехала?
Он кивнул.
– Да, в нашем распоряжении одна ночь. Я должен показать тебе красоты Кракова. – Он горько усмехнулся. – Угостить тебя жареным фазаном и напоить изысканными винами. Мы оба проделали долгий путь, чтобы встретиться. Но завтра, – он нежно погладил ее по руке, – завтра ты сядешь в поезд и отправишься в Париж.
– Нет!
По лицу Сильви текли слезы, но голос ее звучал вызывающе. Анджей не может исчезнуть так быстро! Она спорила, упрашивала, убеждала. Пусть он хотя бы съездит с ней в родительскую усадьбу.
На это Анджей согласился.
В нормальное время до Люблина можно было доехать по железной дороге за несколько часов, но из-за разрухи путешествие заняло почти целый день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111