По официальной версии, он был приглашен в университет своим старым коллегой доктором Бертраном читать лекции по неврологии. На юге, в Монпелье, Жакоб пользовался документами Жюля Леметра. Что до доктора Жардина, то считалось, что он погиб на фронте.
Эстафета заканчивалась в Швейцарии, где принцесса Матильда приняла уже больше ста ребятишек. Время от времени принцесса пересекала границу, перевозя в чемодане с двойным дном крупные суммы денег, необходимые для финансирования подпольной сети. На обратном пути принцесса захватывала с собой одного или двух детей. Во время этих рискованных операций она почти не испытывала страха. Ее импозантный вид, громкий титул, властный взгляд действовали на любых проверяющих безотказно. Кроме того, Матильда всегда тщательно прорабатывала свое алиби. Так уж оказывалось, что ее поездки во Францию всякий раз были вызваны болезнью какого-нибудь родственника, члена знатной фамилии. Дети же якобы являлись учениками частной школы, которую принцесса открыла у себя в замке Валуа. В конце концов, принцесса Матильда была известным педагогом – проверить это не составляло труда. И все же она не слишком злоупотребляла поездками во Францию, чтобы не навлекать на себя подозрений и не ставить под угрозу всю организацию.
В последний раз она и Жакоб встретились в пригороде Гренобля четыре месяца назад. Встреча получилась грустной. Жакоб только что вернулся из Парижа, пробравшись через демаркационную линию. Матильда сразу поняла, что он чем-то глубоко расстроен. Понадобилось несколько часов, прежде чем она выудила у него всю правду.
В Париже Жакоб встречался с одной из своих связных, Софи Штейн. Она и члены ее семьи носили на одежде желтые звезды, которыми нацисты помечали евреев. Софи нацепила на себя звезду Давида добровольно, потому что привыкла добросовестно выполнять любые указы властей. К тому же она не могла поверить, что ее друзья-французы могут обойтись с евреями плохо. Однако в октябре 1940 года, когда муж Софи, еврей-эмигрант, был арестован, она поняла свою ошибку. Но теперь менять что-либо было поздно – куда уйдешь из дома с двумя маленькими детьми? Кроме того, Софи продолжала надеяться, что муж вернется. Она начала сотрудничать с подпольем, помогая спасать еврейских детей.
Жакоб специально решил зайти к Софи, чтобы убедить ее бежать на юг. До него дошли слухи, которые подтверждали, что кольцо вокруг Софи сжимается.
Однако он прибыл слишком поздно. Когда Жакоб позвонил в дверь квартиры Софи, дверь ему открыл гестаповец. С первого взгляда ситуация была ясна. Софи стояла лицом к стене, держа на руках маленькую дочку. Сын плакал, схватившись за ее юбку. Лицо женщины было разбито в кровь. Перед ней стоял узколицый офицер с ледяными серыми глазами.
– Я врач, – ровным голосом сказал Жакоб. – Мне передали, что в этой квартире больной ребенок.
Немцы втащили его в комнату и бесцеремонно отшвырнули в угол.
– Если мадам Штейн не назовет нам кое-какие имена, здесь сейчас будет не один больной ребенок, а сразу два, – угрожающе процедил гестаповец.
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – пробормотала Софи.
Яростным рывком немец выхватил у матери девочку и швырнул ее на пол. Та ударилась головкой о ножку стола и осталась лежать без движения. Жакоб бросился вперед.
– В нашей стране с детьми так себя не ведут! – крикнул он и с размаху двинул эсэсовца под дых. Тот сложился в три погибели, а в следующую секунду на затылок Жакоба обрушился мощный удар. Последнее, что он увидел прежде, чем потерять сознание, – слезы, текшие по лицу черноглазого мальчугана.
Когда Жакоб пришел в себя, он находился в тюремной камере. Почти сразу же начались допросы. Да, он действительно доктор Жюль Леметр. Нет, в этом доме он никогда раньше не бывал. Нет, к немцам он относится не хуже, чем все остальные, но гестаповец вел себя поистине безобразно.
Жакоба снова заперли в камеру, отобрали медицинские инструменты, одежду. Откуда-то доносились истошные вопли, не затихая ни на минуту.
Новый допрос. Нет, он не еврей. Господин офицер, должно быть, знает, что лишь двум процентам еврейских врачей дозволено заниматься медициной. Поэтому он, Леметр, просто не может быть евреем. В это время в комнату вошел офицер-француз, но допрос не прекратился. Однако доктор Леметр обрезан, не правда ли? Это выяснилось во время личного досмотра. Да, но обрезание никоим образом не связано с религией. Жакоб заготовил это объяснение заранее. В восемнадцатилетнем возрасте у него была инфекция, в результате чего пришлось сделать небольшую операцию. В истории болезни сохранилась соответствующая запись – можно проверить в больнице. Жакоб назвал время и место операции, а затем, обращаясь к французскому офицеру, потребовал вызвать адвоката, известить коллег и родных о его задержании. Ведь он не сделал ничего ужасного – просто на миг потерял контроль над собой. В конце концов Жакобу разрешили сделать один телефонный звонок, и он позвонил Жаку Бреннеру. Через два часа его освободили. А еще два часа спустя выяснилось, что Софи Штейн и ее дети исчезли.
Жакоб покинул Париж на следующий день. Он знал, что ему повезло. Связи Бреннера помогли выбраться из тюрьмы, но во второй раз этот номер не пройдет. Жардин крыл себя последними словами. Что ему стоило зайти к Софи чуть раньше! Зачем он бросился на гестаповца? Если бы не его импульсивность, возможно, Софи и ее детей еще удалось бы выручить. И в то же время Жакоб понимал, что его поступок мало что изменил. Гонения на евреев становились все более жестокими, распространялись все шире и шире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111