- Ох, и мне бы хотелось с ними! - вздыхает Руди, подталкивая Куделька; а тот уже глаза закрыл. - Слышь? Когда "Танненфельз" будет выходить, обязательно поглядим.
Куделек с трудом приоткрывает глаза и спрашивает:
- Кто... выходит?
- Да "Танненфельз"...
Скрипит трап. Затем раздается голос Медузы:
- Через две минуты погасить свет! Чтоб я ни слова больше не слышал!
Он снова скрывается в маленькой каморке вахтенного боцмана рядом с трапом - "дежурке".
- Толстоморденький! - зовет боцман и приказывает Гейнцу постелить койку: в эту ночь Медуза будет спать здесь, рядом с ребятами.
Но не успевают юнги заснуть, как снова раздается свистск боцмана. Медуза пробегает между койками и срывает одеяла.
- Живо! На палубу!
Через иллюминаторы видны серые сумерки наступающего дня. Три часа утра. Ребята быстро одеваются и бегут наверх.
- И так будет до самого утра, и в следующую ночь - то же самое. Так будет каждую ночь, пока вы мне не скажете, на каком корабле спрятались оба удравших парня.
Ребята зябнут. Они до того устали, что валятся с ног, но чувствуют себя сильными, как никогда. Вот и сейчас никто ведь не вышел вперед.
Медуза продолжает:
- Мы все узнаем. Рано или поздно, а все узнаем. В наши времена никто зайцем не проедет. Будьте покойны, обоих их поймают, и на этом закончатся их морские путешествия. Раз и навсегда.
Ребята покашливают. Зубы Эрвина сверкают в темноте. Крупными шагами Медуза подходит к нему и кричит:
- Ты-то знаешь, где они! Знаешь наверняка! - Эрвин ухмыляется, но не говорит ни слова. Медуза совсем близко подходит к нему: - Чего отворачиваешься? Это ты тогда мясо украл! А кто крадет, тот и врет. Я вот доложу о тебе, что ты смеешься! Обо всех доложу, обо всех, кто смеялся!
Четверть часа спустя ребята снова лежат на койках.
Куделек спрашивает:
- Неужели нам еще раз придется вставать?
- Спрашиваешь! Медуза нас каждые полчаса поднимать будет, - отвечает Руди.
Но, как ни хочется ребятам спать, они не могут сомкнуть глаз. Они прислушиваются к тому, что происходит в каморке. Медуза ушел туда с портфелем, и Гейнц сообщил, что боцман дует водку. И, когда снова раздается свисток, ребята вскакивают с коек даже обрадовавшись. Мало кто из них спал эти полчаса.
Куделек становится позади Руди. Медуза уже не следит за тем, чтобы все стояли по росту. Он ходит крупными шагами, заложив руки за спину. Иногда вдруг останавливается и резко поворачивается к ребятам. Улыбка уже исчезла с распухшего лица, воспаленные глазки совсем сузились.
Куделек толкает Руди.
- Слышь? Плохо нам было бы, если бы он мог сделать сейчас с нами, что ему хочется!
- Он скоро лопнет от злости. Но нам все равно надо молчать.
Скрип боцманских ботинок раздается совсем рядом. Руди сразу умолкает. Медуза медленно проходит мимо. От него разит перегаром.
Лежа снова на своей койке, Руди думает о боцмане: "Надо бы такое придумать, чтобы он навсегда запомнил!" Юнги лежат или сидят на своих койках, переговариваются, рассказывают анекдоты, смеются. Из каморки вахтенного выходит Гейнц. Одной рукой он прикрыл лицо. Руди толкает Куделька. Эрвин тоже заметил что-то неладное. Он подзывает Гейнца. Тот всхлипывает.
- Чего это ты? Ударил он, да?
Гейнц часто кивает, но руку держит все так же. Эрвин втаскивает его к себе на койку.
- Ну вот, разревелся как баба! Покажи!
Гейнц открывает лицо. Несколько мгновений все молчат.
- Ничего себе фонарик! - заключает Эрвин.
А Гейнц, прижимая платком распухший глаз, говорит:
- Напился как свинья! Не пойду я больше к нему!
- Надо бы его отдубасить, чтобы он распух и в штаны влезть не смог! Если бы мы сразу все на него бросились, ему бы с нами не справиться!
Эрвин смеется так, что видны все его зубы.
- Эх, с каким бы я удовольствием съездил ему по морде! Но все это ерунда! Потом мы же останемся в дураках. А по правде сказать - руки чешутся!
Вдруг Руди соскакивает с койки, садится рядом с Эрвином и Гейнцем и говорит:
- А знаете, что...
Гейнц, приподняв голову, смотрит одним глазом на Руди. Эрвин притих. Куделек тоже слез со своей верхней койки и уселся прямо на полу. Руди говорит тихо и долго. Когда он заканчивает свою речь, Гейнц приоткрывает подбитый глаз и смеется.
- Вот глаза-то вытаращит!
- Но нам нужен еще один человек, - говорит, вставая, Эрвин. - Я пойду скажу Зеппу. Он парень подходящий.
Руди шепчет:
- Но больше - никому!
Эрвин прикладывает палец к губам.
2
Постепенно в спальне все успокаивается. Должно быть, там, на палубе, уже сияет солнце. Но иллюминаторы затянуты просмоленной парусиной, и здесь, внизу, еще совсем темно. Свежий бриз остудил летний воздух, и поэтому так приятно лежать, тепло укрывшись одеялом. Порою Руди поглядывает на нижнюю полку, где лежит Эрвин. Он тоже не спит.
- Поскорее бы приходил, а то поздно будет!
- Уже пять! - шепчет Куделек. Он лег на койку прямо в ботинках.
Наконец Гейнц показывается в дверях вахтенной каморки. Под мышкой у него большой узел, через плечо перекинуты новые ботинки боцмана. Покачиваясь, он бормочет:
- Пять стаканов меня выпить заставил! Я уж и не вижу ничего.
- Да заткнись ты! Действительно, напился! - И Эрвин отнимает у Гейнца узел.
- Медуза мне все "алле-хоп!" говорил и пить заставлял.
Руди и Куделек слезают со своих коек.
- А теперь ложись скорей! Чтоб мы тебя связать могли.
Зепп приносит целую охапку веревок и бросает на койку Эрвина.
- Только вы не очень туго затягивайте!
Наклонившись над Гейнцем, Куделек спрашивает его:
- А Медуза-то спит?
- Ну да! Иначе мне бы его барахло не унести. - Гейнц приподнимается на локтях: - Пять стаканов... Алле-хоп!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99