- Знаешь, мне страшно. Вот придем мы в Гамбург... Мне надо будет по-настоящему оформиться... Они начнут меня расспрашивать, потом будут справки наводить - вот и выяснится...
- Страшно? - бормочет Руди себе под нос. - Что же это за страх?
Когда-то давно, дома, в Мейсене, у него был дружок.
Курт Шенбаум звали его. Два года они сидели вместе на одной парте, а после обеда тоже не расставались: играли на улице. Он брал у Курта книги читать. Но вот как-то раз к дому, в котором жил отец Курта, доктор Шенбаум, подъехала машина. Вылезли из нее крейслейтер * и еще четыре человека. Руди всех их видел. И они увезли отца
* Крейслейтер - высший чиновник округа в гитлеровской Германии.
Курта. А в газете было написано, что доктор Шенбаум - еврей, и что ему нельзя было на немке жениться. С тех пор у Руди не было больше дружка. А не так давно мать написала Руди, что доктор Шенбаум умер. Руди знает, что он был в концлагере, так рассказывали во дворе. Но Руди не знает, что это такое на самом деле, тюрьма или каторга.
Но с Куртом он играть больше все равно не мог. Только один раз он разговаривал с ним. Вечером того дня, когда арестовали доктора Шенбаума. "Мне так страшно!" - сказал тогда Курт.
"Страх!" - шепчет Руди. В грозу на Везере под парусами Руди тоже страх обуял. Это когда Иогансен вытащил из воды парня и мертвую девушку. Страшно было Руди и тогда, когда Медуза гонял Эрвина по реям, а честно говоря, почти каждый раз, когда приходилось встречать Медузу. До сих пор Руди не может забыть его улыбки.
Георг гасит свет и залезает к себе на койку. А Руди прижимает руки к потолку у себя над головой: нет, руки не дрожат. И, хотя сейчас у них в каюте совсем темно, Руди все еще видит глаза своего друга.
"Страх!" - Руди ворочается с боку на бок, откидывает одеяло. Он едва не задыхается от жары, он весь в поту.
Вдруг он вскакивает и включает вентилятор и голым ложится на койку. Матрац под Георгом скрипит, вентилятор поет свою песенку. Руди лежит с открытыми глазами. Он не может уснуть.
Снова вспоминает он рассказ Георга, слышит выстрелы, вой пикирующих бомбардировщиков, крики людей.
Откуда бы Руди знать, как кричат люди, охваченные ужасом?
Вот перед ним горящий дом. Из окна кто-то падает.
Это человек. И человек страшно кричит. Да, это было в ту зиму, когда на соседней улице горел дом. В ту холодную зиму, когда вода повсюду замерзла. Руди вспомнил этот крик. Но Руди никогда не слышал ни выстрелов, ни воя пикирующих бомбардировщиков, ни разрывов бомб и снарядов...
Учитель читал им вслух отрывки из книги "Вера в Германию". Руди и самому доводилось читать книги, которые назывались "Плывем навстречу смерти", "Железная гроза", "Последний кавалерист"... Все эти книжки стоили не дорого - две марки восемьдесят пфеннигов за штуку.
Учебники в школе и те были дороже. Но почему именно теперь нашел такой страх на Георга?
Руди тихо встает, ощупью пробирается к выключателю.
Георг еще не спит. С удивлением он смотрит на Руди. Руди подходит к нему.
- Скажи, а это все правда, что ты мне рассказывал? спрашивает он. - Честное слово, правда? - И Руди как будто хочет, чтобы Георг ответил: "Это была ложь".
Георг приподнимается, достает сигарету и закуривает.
Вот по его лицу скользит улыбка, но потом оно снова делается серьезным. Глубоко затянувшись, он отвечает:
- Все правда. Все, все правда. А многого я тебе еще не рассказал.
Он спрыгивает с койки и садится рядом с Руди за стол.
- На, возьми закури! Ты ведь теперь тоже взрослый парень.
Руди неуклюже закуривает сигарету.
- Ты тоже не можешь заснуть, да? - спрашивает он,
- Я давно уже хотел с тобой как следует поговорить, но... - начинает Георг.
- Я совсем не устал! - спешит его заверить Руди, подбирая под себя ноги.
- Давай погасим свет, - предлагает Георг.
В каюте жарко. Две красные точечки светятся в темноте. Вентилятор так громко трещит, что только Руди и может расслышать слова Георга.
4
Каждый вечер Руди и Георг перетаскивают в больших жестяных банках остатки пищи из кают-компании и камбуза на корму и тут же отдают их грузчикам. Они делают это уже две недели, и никто на борту до сих пор ничего не заметил. Прежде Руди каждый раз после обеда выплескивал за борт ведро помоев. Теперь, чтобы не вызвать подозрений, он выливает ведро грязной воды. Как-то, едва Руди успевает опорожнить ведро, из салона выходит на палубу капитан. Руди быстро подбегает к помпе и споласкивает ведро. С серьезным видом он берет щетку и начинает тереть край посудины.
- Ну, много остается? - спрашивает капитан.
Руди откашливается.
- День на день не приходится, - говорит он не спеша, иногда и порядочно.
- И ты все относишь свиньям, как я приказал?
Поперхнувшись, Руди отвечает:
- Да там всего одна свинья осталась. Вторую повар еще в Монровии заколол.
- Ах, вон оно что! Значит, одна свинья все объедки получает. Хорошо - жирнее будет.
Руди бросило в жар, но он, осмелев, выпаливает:
- Ей всего и не съесть, господин капитан. Каждый день еще за борт приходится выбрасывать. Вот и сейчас только что...
- Смотри у меня! - строго говорит капитан. - Никакого подкармливания негров!
- Что вы, что вы, господин капитан! - невинно восклицает Руди и сам удивляется, как легко у него это слетает с языка.
Капитан тем временем медленно зашагал к корме.
Руди собирался юркнуть в камбуз, но вдруг почувствовал на плече чью-то тяжелую руку. Испугавшись, он обернулся и увидел первого штурмана.
- Генрих, Генрих! - покачав головой, тихо произносит господин Pay. - He ожидал я от тебя. Ну и заврался же ты! Вы воображаете, никто не замечает, как вы каждый вечер бегаете по палубе с полными жестянками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99