Он шуршит, и ноги проваливаются... И горячий он очень. Целые горы из песка. С одной такой горы я и съехал. Как на санках получается, только теплее чуть-чуть.
Потом нам захотелось пить. Но мы с собой ничего не взяли, и все получилось, как об этом в книжках пишут. Георг даже охрип от жары. Я сперва все плевался, а потом уж больше не мог - у меня и слюни во рту высохли. Скоро мы вышли к морю и стали купаться. Но далеко в воду нам зайти не удалось, поплавать тоже - был очень сильный прибой. Волны сбивали с ног. Мы не слышали друг друга, хотя кричали вовсю - так прибой ревел. А здорово там все-таки было!
И после нам совсем расхотелось пить. Мы снова пошли в пустыню, но в сторону Уолфиш-бея. Солнце уже садилось.
В одном месте мы проползли под колючей проволокой. За ней горели костры и стояли маленькие хижины. Вокруг костров сидели негры и негритянки. Это была деревня гереро. К этому времени совсем стемнело. Дул сильный ветер, и хижины дребезжали. Они очень маленькие и сделаны из кусочков жести, сплющенных консервных банок, старых кусков железа... У одной из хижин вдруг поднялся крик, и все негры бросились туда.
Первый штурман строго-настрого запретил ходить в негритянские деревни, и мы поскорее побежали к причалу.
В кабине Георг сразу закурил... А сегодня утром полицейская машина привезла трех наших кочегаров: Черного Губерта и его дружка Белого Гельге. И еще одного, которого все Кошкой зовут за то, что он сутулый такой. С ними был и матрос с французской фамилией, я ее никак запомнить не могу. От них несло карболкой, и головы у них были перевязаны бинтами. Кок потом рассказал, что они спьяну затеяли драку с неграми. Вот им и влетело. Должно быть, это было как раз тогда, когда мы слышали крики в деревне. А гереро - здоровые ребята! Некоторые из них выше двух метров ростом".
2
Еще ночью "Сенегал" снялся с якоря. Солнце рано встает из-за гор на востоке, медленно взбирается все выше и выше, до самого зенита. Его ослепительно яркие лучи к обеду пожирают всю тень. Высоко разлетаются белые брызги прибоя.
Руди спозаранку уже на ногах. Трещат лебедки, большие машины притихли. Корабль опять уже стоит на рейде.
С палубы виден невысокий скалистый мыс. В лучах утреннего солнца кажется, что он весь залит черно-коричневым лаком. Руди показывает Георгу темные шары, сотнями качающиеся на волнах. Вдруг совсем рядом у борта выныривает такой шар. У шара два маленьких сверкающих глаза и острая мокрая мордочка.
- Гляди, гляди! - кричит Руди и щиплет Георга за руку.
"Хо-хо-хо-уоп!" - хрюкает мордочка и исчезает под водой.
- Морские львы! - объясняет Георг. - А вон там еще! И на мысу! И на пляже! Гляди, видишь, чернеют!
- Много-то как! - Руди страшно возбужден. Он спрашивает первого штурмана, который стоит неподалеку в одной рубашке.
- Точно, морские львы, - отвечает тот. - Они здесь свадьбу играют. Со всей Южной Атлантики сюда собираются. Вот ты посмотрел бы на них на берегу!
- А разве можно? - спрашивает Георг.
- Нет, здесь прибой слишком сильный. Надо сперва обогнуть мыс, выйти к Кап-Кроссу и там уже приставать.
А Кап-Кроссом это место назвали потому, что вон там стоит большой крест *. Какой-то путешественник его лет двести - триста назад поставил.
* Crosse (англ.) - крест.
- И он до сих пор не сгнил? - спрашивает Руди.
- Старый-то давно развалился, - смеясь, отвечает штурман. - Там теперь каменный соорудили, из мрамора. Вон, не видишь разве? - И штурман указывает вперед, на мыс.
Руди щурит глаза, затем кивает. Но с уверенностью он не может сказать, видел он крест или нет.
- Но на берег нам здесь все равно нельзя, - говорит штурман. - Мы не туристы, не на экскурсию сюда приехали, а привезли груз леса. Вот мы и будет сбрасывать доски прямо в воду.
- Прямо в воду? - сомневается Руди.
- Здесь это просто, - поясняет штурман. - Течение выносит связки досок на берег, а прибой выбрасывает их на пляж. Через трое суток пойдем дальше. Нам предстоит взять груз благородного дерева на борт - толстые стволы в несколько обхватов. Из него потом разные гарнитурчики будут делать.
- А зачем же мы из Германии сюда лес тащили, когда у них своего хватает?
Штурман смеется:
- Этого тебе не понять, Генрих. Я и сам-то толком не понимаю. Тут дело все в валюте, в барышах!
Руди, действительно ничего не поняв, смотрит на него и говорит:
- Вот дурачье-то!
Смеясь, штурман уходит.
Три дня и три ночи с "Сенегала" сбрасывают связки досок в воду. Западный ветер гонит их к берегу. Три дня Руди и Георг пользуются каждой свободной минутой, чтобы постоять на борту, полюбоваться берегом. Они ведь не богатые туристы, а каютные юнги и разъезжают по белому свету не на пассажирском пароходе, а на старом грузовом судне.
И вечером, когда с востока наползает сумрак и загораются первые холодные звезды, когда песчаные дюны Намибы чернеют под темным небом, Руди забирается на корму и с тоской смотрит на берег, такой близкий и такой недоступный.
Но вот однажды люки на "Сенегале" снова задраиваются, блоки пищат, лязгает якорная цепь, звенит машинный телеграф, огромные шатуны медленно приходят в движение, под кормой вскипает вода... и потянулась за кораблем искрящаяся бирюзой дорожка.
Собственно говоря, "Сенегал" уже взял курс на родину, . но впереди еще два месяца плавания, и между Юго-Западной Африкой и Гамбургом так много портов, а значит, и стоянок, что Руди предстоит еще немало приключений.
Штурман сказал ему, что они поднимутся по реке Конго, зайдут в Матади * и что это не так просто - там тяжелый климат и свирепствует малярия. В Испанской Гвинее будет взят на борт груз благородного дерева. Все это и есть та самая Африка, о которой Руди мечтал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99