- сказал Мюллер, но посмотрев на
Штирлица, понял, что поторопился.
Штирлиц прекратил избиение.
- Вы?
- Да, я.
- Ах ты, старый, жирный свинтус!
И Штирлиц c тем же усердием, выдержкой и хладнокровием
принялся избивать своего, уже бывшего, старого друга, который
все же успел громовым голосом заорать:
- На по-о-о-мощь!
Через минуту к месту происшествия подбежала рота
эсэсовцев, а Штирлиц, связанный, очутился в той же камере, в
какой недавно сам пытал Геббельса.
Очнувшись, Штирлиц понял, что это был провал.
ГЛАВА 15. ПЕРЕГОВОРЫ В ШВЕЙЦАРИИ И СМЕРТЬ ПРОФЕССОРА ПЛЕЙШНЕРА
Генерал Карл Вольф чувствовал себя ужасно скверно. Его
друг и соратник по борьбе - подполковник Фриц Гад, уже давно
валялся в ногах своего шефа и храпел, облизывая грязные сапоги
Вольфа. Кроме подполковника, в ногах у генерала лежали выпитые
бутылки из под шнапса, пустые пивные банки, а также
американский разведчик Даллес со своими помощниками. "Нет,
Швейцария явно успокаивает нервы и деморализует энергию.
Поэтому-то и переговоры заходят в тупик! Черт, ведь мы уже,
насколько мне не изменяет память, пятый день пьем!" -
размышлял Вольф, цедя холодненькое пиво, закусывая черной
икоркой, намазанной на нежный, только что испеченный хлеб.
Генерал был прав. Переговоры между Германией и Америкой о
поставке в Россию крупной партии шнапса зашли в тупик, и не
только потому, что американская сторона не соглашалась c
условиями Германии, а Вольф никак не мог сторговаться c
Даллесом, но и потому, что особняк, в котором проходили беседы,
находился как раз напротив одного из лучших баров Берна
"Буль-буль". И само собой, высокопоставленные дипломаты, не
смогли уйти от соблазна...
Пастор Шлаг, приехавший в Берн специально для сбора
информации о ходе переговоров, был крайне удивлен тем
обстоятельством, что на пленке, полученной им из самых надежных
источников, не содержалось никакой полезной информации, так как
на ней кроме фраз типа "Ты меня уважаешь?!" или "А я тебе
говорю, пей!", ничего не было. "Что скажет по этому
поводуКальтенбруннер?" - постоянно спрашивал себя пастор, но
зная, что он никогда этого не узнает, решил лично все
проверить.
Увидев описанную выше картину, пастор был потрясен:
- Дети мои! - воскликнул он. - Надо меньше пить!
- Уйди старик, я сегодня грустен! - устало протянул
Вольф и вырвал на Даллеса.
Ошарашенный пастор Шлаг вылетел из здания и направился на
почту, где в особо зашифрованной форме передал в Берлин,
бригаденфюреру Шелленбергу следующую телеграмму:
Бригаденфюрер!
Переговоры между Вольфом и Даллесом зашли в тупик по
причине пьянства, организованного, как мне кажется, Вольфом.
Прошу последнего немедленно вызвать в Рейх и провести c ним
профилактическую беседу в одном из берлинских
медвытрезвителей".
Шлаг.
Пастор ждал новых указаний и, c чувством выполненного
долга, решил прогуляться по весеннему Берну. Он шел и, вдыхая
аромат свободы и тепла, думал о великой Германии, которая будет
также свободна, когда в Россию будет отправлена хотя бы
небольшая партия шнапса.
Проходя по Цветочной улице, он увидел толпу возле дома,
где в окне четвертого этажа стоял невзрачный старик, который
совершенно безразлично смотрел вниз на любопытных швейцарцев.
"Странно, - подумал пастор, - что это он там делает?"
- Придурок, уже восьмой раз прыгает! - крикнул кто-то из
толпы.
Старик еще раз посмотрел вниз, снял очки, закурил сигарету
и легко, "рыбкой", прыгнул вниз. Собравшиеся ротозеи лениво
подошли к неподвижно лежащему телу, кто-то пощупал пульс и
сказал:
- Нет, все еще живой!
Старик встал, отряхнул c себя пыль и снова направился к
дому, повергая толпу в изумление. Когда он опять показался на
окне, внизу, кроме пастора Шлага, уже никого не было. Но старик
был слишком упрям - он снова снял очки, закурил сигарету и
также, не обращая внимания на суетливую жизнь, прыгнул вниз.
Когда Шлаг подошел к нему, он понял, что на этот раз
старик был мертв. Пастор перевернул его к себе лицом и изумился
- перед ним был профессор Плейшнер, агент Штирлица и Москвы.
- Ужасная смерть! - немного подумав, сказал пастор и
ушел восвояси.
ГЛАВА 16. ГИТЛЕР ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ
Гитлер стоял на коленях перед Евой Браун и просил у нее
прощение:
- Евочка, родная моя! Прошу тебя, помилосердствуй,
душечка! Это все он, подлый Исаев вынудил применить к нему
пытку носками!
- Не смейте говорить о Штирлице в таком тоне! - давая
смачную пощечину Гитлеру заорала Ева Браун.
- Евочка! Я же люблю тебя! - продолжал Гитлер. - Ну,
что тебе Геббельс или Штирлиц, ведь я, и только я, подарил тебе
все твои счастливые ночи!
- Хватит говорить гадости, Адольф! - оборвала его Ева.
- Доктор Геббельс не сделал вам ни малейшего вреда! Он такой
милый... И даже если вы нас застали врасплох, то это еще ни о
чем не говорит! Мы c ним обсуждали важные государственные дела,
и поверьте, Адольф, эти "дела" важны не только для меня и него,
но, прежде всего - для вас и для всей Германии!
- Евочка моя... - мямлил Гитлер.
- За, что мне такое наказание? - орала Ева Браун,
сотрясая своим голосом бетонные стены бункера. - Мне, которая
всю себя отдает ради того, чтоб этот придурок был счастлив?
- Евочка моя... - бубнил Гитлер, обнимая прелестные
ножки Евы.
Вдруг в бункер вбежал запыхавшийся Борман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69