— Скоро и ты им достанешься.— Здесь, — сказал Хассан и отворил тяжелую железную дверь.Я с любопытством разглядывал цепи и приспособления. Тарна попятилась. Бежать она не могла, ибо я держал ее за руку. Ей стало плохо, я следил, чтобы она не упала. В комнате было темно, только в углу горела висящая на цепях лампа на жире тарлариона и тлели угли в жаровне рядом с клеймовочным станком. В больших касбахах угли всегда держат горячими. Рабы это хорошо знают.Я сорвал с рабыни покрывало, толкнул ее к станку и набросил на бедра по два железных обруча, после чего затянул их воротом. Она отчаянно пыталась вырваться из стальных зажимов. Я схватил девушку за руки, просунул кисти в специальные проемы над головой и одним движением затянул ремни. Подобные зажимы входят в комплект каждого клеймовочного станка. Затянуть и распустить их можно почти мгновенно. Разумеется, сама девушка не может дотянуться ни до одного ремня, зато стоящему у станка человеку не требуется особых усилий, чтобы обеспечить полную неподвижность невольницы. Я подтянул кисти рук, и Тарна захныкала:— Ой, больно!Я затянул ворот на полную.— Умоляю! — завопила она.— Заткнись, — бросил я и начал фиксировать бедра.— По-моему, ей пойдет клеймо на левом бедре, — произнес Хассан.Девушка на станке может визжать и извиваться, но бедра в момент клеймения должны оставаться совершенно неподвижными. Их ждет поцелуй железа.Надев толстую перчатку, Хассан вытащил из жаровни раскаленный прут.— Как тебе этот рисунок? — спросил он. Это было тахарское невольничье клеймо.— Мне очень нравится, — сказал я, — но лучше подстраховаться и сделать ее обычной рабыней, годной для продажи на севере.— Хорошая мысль, — кивнул Хассан и вытащил из жаровни другой прут. Но его раскаленном докрасна конце горело четкое клеймо кейджеры с планеты Гор. Тарна следила за Хассаном выпученными от ужаса глазами.— Еще не нагрелся, детка, — сказал он и положил прут на место.Откуда-то издалека донеслись крики. Хассан взглянул на меня.— Пойду посмотрю, — сказал я и вышел. Шумели сверху, на втором уровне. В коридоре покачивался пьяный солдат.— Что там происходит? — спросил я.— Ищут Тарну. — Солдат засмеялся и, пошатываясь, побрел по коридору.Мимо меня провели двух закованных в кандалы рабынь. Я вернулся в клеймовочную, где ждал Хассан.— Разыскивают Тарну, — сообщил я.— На каком они уровне? — спросил Хассан.— На втором.— А, тогда у нас много времени. — Спустя несколько ен он вытащил прут из жаровни, придирчиво его осмотрел и положил обратно. Вскоре, однако, он снова его достал. Теперь конец прута окрасился в ярко-белый цвет.— Можешь немного покричать, детка, — сказал Хассан с нотками нежности в голосе.Тарна принялась бешено извиваться, глядя на раскаленный добела прут. Потом она завизжала. Пять долгих ин Хассан вдавливал прут в ее бедро. Я видел, как железо с шипением погрузилось в дымящуюся плоть. Затем он аккуратно выдернул прут. Тарну заклеймили.Она истерично рыдала. Мы ей не мешали. Я распустил зажимы, и она упала на пол, продолжая горько плакать. Я поднял ее на руки и вынес из комнаты.На четвертом уровне мы нашли пустую камеру. Внутри было почти темно. Узенькая дверь выходила в огромный зал. Я положил Тарну на солому у дальней стены.— Я — рабыня, — повторяла она сквозь слезы. — Я — рабыня.Мы нашли ошейник и цепь, и я приковал ее к стене.— Я — рабыня, — повторяла она, словно не в силах поверить, что это так.Сверху раздались тяжелые шаги.— Они ищут на третьем уровне, прямо над нами, — сказал Хассан. — Скоро они будут здесь.— Я — рабыня, — прошептала Тарна.— Если они узнают, кем ты была раньше, — предупредил Хассан, — тебе придется туго.Она тупо уставилась на него, осмысливая сказанное. О Тарне говорили в прошедшем времени. Тарны больше не существовало. Она исчезла. Вместо нее появилась рабыня, безымянная, как кайил или верр.— Если они узнают, что ты была Тарной, — суровым голосом повторил Хассан, — тебе придется туго. Тогда можешь не надеяться на общепринятые пытки и на относительно безболезненную смерть на колу.— Что же мне делать? Что мне делать? — снова заплакала она.— Ты же рабыня, — пожал плечами Хассан. — Повесели нас.И тогда некогда гордая Тарна в мерзкой вонючей камере, на гнилой соломе, принялась нас ублажать. Мы с ней не церемонились. Мы были грубыми, резкими и жестокими. Несколько раз она начинала рыдать и пыталась вырваться. Но она оставалась прикованной к стене, и мы силой заставляли ее вернуться к своим обязанностям.Наконец мы с Хассаном поднялись на ноги.— Рабыня надеется, что хозяевам понравилось, — пролепетала девушка.Хассан взглянул на меня:— По-моему, так ей еще учиться и учиться. Но думаю, со временем начнет получаться лучше.Я кивнул, присоединяясь к его мнению. Едва выйдя из камеры, мы натолкнулись на солдата с лампой в руке.— Я ищу Тарну, — объявил он.— Здесь ее нет, — ответил я. — В камере одна рабыня.Солдат заглянул в камеру и поднял лампу. На соломе, свернувшись калачиком, лежала девушка. Она прикрыла лицо рукой. В полумраке камеры даже такой свет резал глаза.— Господин? — сказала она.— Как твое имя, девушка? — спросил солдат.— Как будет угодно господину, — ответила она.Он поднял лампу, разглядывая красавицу. Загремев цепями, она выпрямилась, посмотрела на него через правое плечо и вытянула ногу, стараясь выгодно подчеркнуть соблазнительный изгиб бедра.Мне захотелось ее изнасиловать.— Как зовут твоего хозяина? — спросил солдат.— Не знаю, — ответила она. — Раньше я принадлежала Тарне. Сегодня я узнала от солдат, что Тарна пропала. Я еще не знаю, кто станет моим господином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117