Глаза девушки сверкнули.— Мой хозяин, — произнесла она, — делает со мной все, что захочет. Он очень сильный.— Я в этом не сомневался.— Я во всем ему подчиняюсь, — сказала она. — Он — это все. Я — ничто.— Понятно, — произнес я.— Я его собственность, — продолжала она. — Он требует от меня полного подчинения. У меня нет никакого выбора. Я его рабыня.— Ты считаешь, что так и должно быть? — спросил я. Она посмотрела на меня и улыбнулась:— Мне это нравится.— Приготовь чай, — приказал я.Она подняла юбку и направилась в шатер ставить чай. Вдалеке показалось едва заметное облачко пыли. Разбойники возвращались. Я вошел в шатер и уселся, скрестив ноги, на циновку. Капюшон бурнуса я отбросил за спину. Было жарко. В Тахари постоянно дуют жаркие ветра.— Поначалу я испугалась, когда увидела тебя, — сказала девушка. — Подумала, что ты решил забрать меня обратно. Потом поняла, что если бы ты этого хотел, то не стал бы медлить.В шатре она сняла с себя куртку с капюшоном из шерсти кайила. Когда она наклонялась, груди ее соблазнительно покачивались в вырезе дешевой желто-голубой рубашки из репса.— Думаю, не стал бы.Рука девушки с металлическим коробком чая слегка дрожала. Глаза ее затуманились.— Тебе приходится много работать? — спросил я.— Очень много! — рассмеялась она. — Я работаю с самого раннего утра. Я должна собрать ветки и навоз кайила, чтобы развести костер, я должна приготовить кашу и бульон, потом вычистить котлы и кастрюли, затем я должна вытрясти циновки и подмести в шатрах, на мне лежит починка одежды и обуви, я натираю и чищу сапоги и кожаные изделия, я тку, я вью веревки, я дублю кожу и мелю зерно. Я же ухаживаю за кайилами и дважды в день дою кайилиц. Многое приходится делать. — Глаза девушки лучились от счастья. — Я выполняю работу десятерых женщин. Кроме меня, в лагере женщин нет. Вся неприятная работа достается мне. Мужчины не станут делать многих вещей. Это оскорбительно для их силы. — Она подняла голову — Вот и ты потребовал чаю.— Кстати, где он? — спросил я. — Готов?Я посмотрел на маленький медный чайник на маленьком костре из навоза кайила. Рядом уже стояла толстая стеклянная чашка. В такую входит унции два чая. Базий-ский чай пьют маленькими чашками и, как правило, выпивают три чашки за один присест. Важно не ошибиться в количестве заварки. Себе она, конечно, чая не сделала.Время от времени я поглядывал на горизонт. Облако пыли приближалось. На шесте у входа в шатер висел бурдюк с водой.— Ну, а ночью, — спросил я девушку, — разрешают ли тебе отдохнуть от дневных трудов?Она была все еще мокрой от пота после размолачивания зерен.— Днем, — рассмеялась она, — я выполняю обязанности свободной женщины, а ночью… ты же помнишь, кто я.Я с любопытством разглядывал девушку.— Я — рабыня, — весело засмеялась она.— Значит, ночью ты меняешь тапочки на шелка и колокольчики?— Если позволят, — улыбнулась она. — Часто приходится прислуживать обнаженной. Ночью как раз и начинается мой настоящий труд. Что он только не заставляет меня вытворять! Мне бы такое и в голову не пришло!— Ты счастлива? — спросил я. — Да.— Он делится тобой с другими разбойниками?— Конечно, — пожала она плечами. — Я же единственная постоянная девушка в лагере.— Значит, бывают и другие?— Иногда, — сказала она. — Свободные женщины, рабыни, отобранные у караванов.— Что делают с ними?— Продают в оазисы. Мои обязанности как рабыни не ограничиваются ночами. Он часто меня использует. Бывает, вызовет днем и заставляет угождать ему, еще потную от хозяйственных трудов. Бывает, просто закидывает мне юбку на голову и валит на циновки, после чего гонит работать дальше.— Тебя часто секут?Она повернулась спиной и подняла рубашку. На теле виднелись следы двух или трех наказаний, хотя шрамов и ссадин не было. Секли ее мягким широким пятиполосным ремнем. Это наиболее распространенный способ наказания девушек. Чрезвычайно доходчиво и не портит кожу.— Меня наказывали дважды, — сказала она. — Один раз, еще давно, в шатрах, когда я надерзила, а второй раз — за неловкость. — Рабыня сняла с огня чайник и осторожно налила мне стакан.— Твой хозяин жесток? — поинтересовался я.— Нет, но он очень суров.— Строг?— Да, очень строг.— Но не жесток?— Нет.— Как ты к нему относишься?— Как рабыня.— А он к тебе?— Как хозяин.— И часто он тебя бьет?— Почти никогда, — ответила девушка, — но я знаю, что он может отстегать меня в любую минуту, стоит мне ему не угодить. Я рабыня, и я знаю, что меня могут запросто выпороть.— Значит, ты живешь под страхом порки?— Да. И страх этот обоснован. — Она посмотрела на меня. — Он достаточно силен, чтобы добиться от меня всего, чего захочет. Я это уже поняла. Он может меня выпороть, если я ему не понравлюсь.— Как тебе нравятся подобные отношения?— Ты не поверишь, но это захватывает!— Похоже, тебе нравится подчиняться мужчине, — сказал я.— Я — женщина. — Она опустила голову. — Во мне проснулись чувства, о которых я даже не подозревала. В руках сильных и безжалостных мужчин я открыла в себе фантастическую сексуальность. Это так славно и здорово! — воскликнула она, посмотрев вверх.— Женщины Земли рассуждают по-другому, — заметил я.— Я горианская рабыня. — Девушка встала на колени и прикоснулась к сережкам.— Похоже, ты любишь своего хозяина?— Если бы он не запрещал мне, я бы слизывала пыль с его сапог!Она резко обернулась, заметив наконец облако пыли. Рабыня поняла, что возвращаются разбойники. Глаза ее испуганно расширились.— Ты должен бежать! — воскликнула она. — Они убьют тебя, если застанут здесь!— Я не допил чай, — возразил я.— Уж не хочешь ли ты, — она неуверенно поднялась на ноги, — причинить вред моему господину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117