Вроде бы шея
длинная... Вроде бы ласты... Или не ласты?.. Нет, похоже, ласты... А вот
горбов, о которых Сказкин распинался, я не видел, хотя средняя часть
чудища была непомерно вздута... Еще бы!.. Сивуча сожрал!.. И чего лежит?..
Шевельнулся бы!.. В движении жизнь понятней...
- Сдох! - твердо объявил Сказкин. - Нельзя враз жрать говядину и
сивуча!
- Почему? - спросил я, оценивая высоту стен, круто падающих в
кальдеру.
- А потому, что земное - земным!
- Ты же лопаешь морское! Икру, чилимов, кальмаров...
- Ну! - презрительно и высокомерно хмыкнул Сказкин. - Я - человек!
- Сейчас проверим.
- То, что я человек? - возмутился Сказкин.
- Да нет... Я об этом змее. Пойдем по гребню вон туда, до мыса
Кабара. Там обрыв каких-то пятнадцать метров, если не меньше... Где у тебя
фал?
Серп Иванович отошел в сторону.
- Я не пожарник. Я подписи не давал по веревке лазать.
- Ладно, - сдался я. - Один полезу.
- А обратно? Обратно как?
Я вскинул рюкзак на плечи.
- Да дохлый он, - канючил Сказкин, шурша сапогами по сухим шлакам. -
Что ты с него поимеешь? За такого даже Агафон сухофруктов не даст, а ты
вон болезнь дурную схлопочешь!
Умолк Сказкин только на мысе Кабара.
Мыс обрывался в кальдеру почти отвесно, но высота его, действительно,
не превышала пятнадцати метров. Прямо перед нами, за нешироким проливом
торчал Камень-Лев. Длинная скала, вблизи потерявшая сходство с царем
зверей, сильно мешала видимости.
- Поднимись наверх, - попросил я Сказкина. - Взгляни, что там делает
этот твой гад.
- Да ну его! - уперся Серп. - Спит!
Фал, захлестнутый за мощные корни пинии, полетел вниз. Я удивился:
конец его завис в метре от поверхности берега.
- Не может быть! Я выписывал двадцать пять метров.
- Всякое бывает... - приободрил меня Сказкин.
- Да?
На краткий мой вопрос Сказкин не ответил. Его вдруг сильно увлекли
вопящие над кальдерой чайки. Он даже отошел в сторону. Видимо, так было
слышнее.
- Он что, усох, этот фал?
- А нормально! - сплюнул Серп Иванович. - По такой жаре чего только
не происходит!
- Философ чертов! - я сгреб Сказкина за грудки.
- Обменял фал? Агафону? За компот?
- Какой компот?! - отбивался Сказкин. - Гречку-то, гречку кто ел? Кто
уминал гречку?
- Гречку, черт тебя подери! - шипел я, как змей. - Я тебе покажу
гречку!
- Не для себя, начальник! Не для себя!
- Ладно, организм, - отпустил я Сказкина. - Вернемся, поговорим!
Проверил прочность фала, погрозил Сказкину кулаком.
- И не вздумай смыться, как тот медведь! Бросишь меня в кальдере - на
том свете найду!

Не будь узлов, предусмотрительно навязанных мною на каждом метре
фала, я сжег бы себе все ладони. Но фал пружинил, держал. Перед лицом
маячила, покачиваясь, мрачная базальтовая стена, вспыхивали ослепительно и
тут же гасли вкрапленные в коренную породу кристаллики плагиоклазов, а
далеко вверху, над каменным козырьком обрыва, укоризненно покачивалась
голова Сказкина в кепке, закрывающей полнеба.
- А говорил, к пяти вернемся! - крикнул он, когда я, наконец, завис
почти над берегом.
- И есть хочется! - укорил он меня, когда я уже нащупал под ногой
валун-опору.
- Полундра! - отчаянно завопил он, когда я уже коснулся твердой
земли.
Оступившись, я выпустил из рук фал, и меня сейчас же шумно поволокло,
понесло по осыпи, с шипением сдвинувшейся, поползшей к воде. Опрокинув на
спину, меня развернуло лицом к кальдере.
И я увидел!
Из пронзительных вод, стоящих низко, как в неполном стакане, из их
призрачных студенистых пластов, искривленных преломлением, прямо на меня
восходило нечто чудовищное, грозное, одновременно и бледное, как студень,
и жирно отсвечивающее, как нефть или антрацит.
Ухватиться за фал я просто не успевал. Да и успей я, это было бы
бесполезно - чудовищная зубастая пасть, посаженная на гибкую змеиную шею -
эта пасть запросто сняла бы меня даже с трехметровой высоты!
Я вскрикнул и бросился бежать в глубь кальдеры.
Я вскрикнул и бросился бежать по сырым камням, совершенно машинально
и без всякой нужды замечая, что и камни эти, и сама вода одинаково
золотисты, одинаково светлы от невысокого уже солнца...

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ. Я НАЗВАЛ ЕГО КРАББЕН
Успех не доказывают. Счастливчик Гарвей. Мужчины,
русалки, краббены. Профессор из Ленинграда. Серп Иванович
куражится. Ночная клятва. К вопросу в большом риске. Гимн
Великому Змею. "Где ты нахватался седых волос?"
Островок Камень-Лев высотой 162,4 м находится в 1
миле к N от мыса Кабара. Издали он напоминает фигуру
лежащего льва. Берега островка очень крутые. На южной
оконечности островка имеется остроконечная скала. В
проходе между островком Камень-Лев и мысом Кабара лежит
группа скал, простирающаяся от островка к мысу на 6 кбт.
Самая высокая из скал высотой 6 м приметна белой вершиной.
В проходе между этой скалой и мысом Кабара глубина 27 м.
Лоция Охотского моря.
Успех не доказывают.
Успех - он всегда успех.
Не хвастаются, как правило, неудачами. А удача... Удача, она всегда
налицо.
Походил ли я на человека, которому здорово повезло, на
п_р_у_ш_н_и_к_а_, как говорил Сказкин, я не знаю, но мысль, что мы с
Серпом Ивановичем воочию увидели легендарного Морского Змея, обдала мое
сердце торжественным холодком.
Великий Морской Змей, воспетый авантюристами, поэтами,
путешественниками!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20