Пигмеев
южных деревень не надо было учить ненавидеть Вестойю. И все же на них
произвела огромное впечатление эпическая история, рассказанная Спирменом в
политических целях - история о том, как он вместе с собратьями-богами
сражался против вестойской армии. Идея мести, божественной или
человеческой, была понятна любому пигмею с первого укуса или первой
царапины, полученных им в детстве.
Энн была потрясена его обвинительной речью в адрес Вестойи. Спирмен
позабыл предупредить ее о том, какую политику он собирается вести. Все эти
два года он был слишком занят, обучая пигмеев упрощенному английскому и
начаткам промышленного производства. А, может быть, он и сам не сознавал,
что ему придется так поступить, чтобы сохранить энтузиазм и преданность
пигмеев. Энн не знала. Она попыталась заговорить со Спирменом на эту тему.
"Ты когда-то думал о том, чтобы отправиться в Вестойю..." Спирмен
набросился на нее, мешая цинизм с патетикой. "Они ведь напали на нас,
верно? Ну да, я рассматривал эту идею, когда шла речь о выборе из двух зол
- до того, как мы нашли настоящих друзей. Они убили дока, разве не так? И
Пола, и Сирса, и этого нашего лесного приятеля". "Но ты ведь не видел..."
"Что-о?!" К этому времени Спирмен уже верил, что своими глазами видел, чем
кончилась война. Энн это поняла не сразу. Когда Спирмен говорил, что
Вестойя должна быть наказана за причиненное ею зло, им двигали соображения
политики. "Нам нужен лозунг, на который можно опираться", - говорил он. Он
убедил себя в том, что все остальные земляне, за исключением Дороти,
погибли, и не задумывался над этим больше. Именно тогда, сказала Энн, она
стала думать о путешествии на север. Но у нее не было такой возможности.
Близнецы еще нуждались в материнском молоке, и постоянно хворали.
Каждодневные обязанности по дому отнимали у нее уйму сил и энергии. Ей,
приходилось, например, постоянно подавлять противодействие домашних рабов,
которое проявлялось в каждой мелочи. К тому же тогда Энн еще надеялась
как-то смягчить или повернуть вспять перемены, которые происходили в
Спирмене. ("Не знаю, были то перемены, или в душе он всегда был таким...")
Спирмен утверждал, что ненавидит рабство. Но, говорил он, в
примитивной экономике иначе никак нельзя добиться того, чтобы работа была
сделана. Даже днем, когда кэксма были слепыми и почти беспомощными, только
самые храбрые воины отправлялись в рудники на холмах. Отправлялись не
чтобы работать там, но чтобы стеречь закованных в цепи подневольных
рабочих. Если кэксма выбирались из нор для дневной атаки вслепую, воины
охраны могли убежать, бросив рабов на съедение хищным тварям. Спирмен
говорил, что это, конечно, плохо, и он сожалеет о необходимости таких
вещей. Но рабами становятся плохие работники, а иногда и опасные люди.
Кроме того, они терпеть не могут ответственности, и почти не способны
позаботиться о себе сами, так что рабство для них - наилучший выход, и
чуть ли не счастье. В общем, рабство следует расценивать как вполне
гуманную меру, неизбежную для переходного периода. Как бы то ни было,
нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. Спирмен отказался держать в
личном "дворцовом" хозяйстве рабов на мясо, и пытался запретить этот
обычай во всем своем маленьком королевстве. Но это было не так-то просто
сделать, потому что всегда находились дела важнее и масштабнее. Слова
"переходный период" на долгие годы стали для Спирмена магическими. Он
обращался к ним всякий раз, когда дела шли скверно, и жестокие обычаи
неолитической культуры заставляли страдать его совесть - которая все-таки
была продуктом земной цивилизации двадцать первого века.
Даже первую войну с Вестойей, которая произошла на третий год после
обожествления Спирмена, он рассматривал как часть переходного периода.
Хотя вряд ли предводительствуемые им пигмеи были способны уловить столь
тонкую разницу. Но они смотрели на него, как на бога, и не требовали
подробных объяснений.
Эта первая война была хорошо спланирована и имела ограниченную цель.
Шесть сотен копейщиц и лучников пересекли Арго ниже Вестойи и ударили по
городу с востока, чтобы враг не догадался о том, что они пришли с юга. Они
подожгли дома на протяжении мили вдоль озера, взяли три сотни пленных и
исчезли опять-таки в восточном направлении. Они оставили в живых
нескольких покалеченных защитников, чтобы те передали Лэнтис сообщение,
что они еще вернутся. Акция возымела желаемый эффект. Армии Лэнтис
устремились на восток, как растревоженные шершни, а отряд Спирмена пересек
Арго и проскользнул домой незамеченным. На следующий год они снова нанесли
удар, и снова с востока, но уже более значительными силами. После них
осталась лежать в руинах уже треть той части Вестойи, которая была
расположена на восточных берегах вестойских озер. Дворец Лэнтис - нервный
узел империи - находился на западном берегу. Королева, надо полагать,
узнала о происходящем только когда увидела дым, поднимающийся над
противоположным берегом. К тому времени, как Лэнтис переправилась туда,
она уже ничего не могла сделать. Ее ждало сообщение, что армия Спирмена
обещала явиться в третий раз, захватить саму Лэнтис и взять на себя
командование империей.
И они действительно вернулись в третий раз - через шесть лет после
путешествия Энн и Спирмена по скалам. Близнецам Энн было уже пять лет,
пять люциферианских лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88