- Придет день, и я стану царем!
- Бугал-лугал! Лугал-бугал!
- Я вам кости переломаю! Я вас реке скормлю!
- Лугал-бугал-лугал! Бугал-лугал-лугал!
Я думал, душа вырвется из моей груди. Какой-то миг я не мог ни дышать,
ни видеть, ни думать. Я боролся и вырывался изо всех сил, потом пнул
мучителя ногой и услышал хныканье. Я вырвался и помчался вон из класса не
от страха перед ними, а от страха, что убью их.
Отец-наставник и его помощник как раз возвращались после полдневной
трапезы. В своей слепой ярости я налетел прямо на них, они схватили меня и
держали, пока я не успокоился. Я показал в сторону класса, где
Бир-Хуртурре и Забарди-Бунугга глазели на меня и корчили мне рожи с
высунутыми языками. Я потребовал, чтобы их немедленно предали смерти.
Отец-наставник спокойно ответил мне на это, что я самовольно, без
разрешения, покинул свое место в классе и обратился к нему без разрешения.
За этот проступок он отдал меня рабу-экзекутору выпороть меня за мое
непослушание. Не в первый раз те двое терзали меня, иногда к ним
присоединялись и другие, те, кто посильнее по крайней мере. Отец-наставник
и его помощники всегда принимали сторону мучителей и говорили мне, чтобы я
сдерживал свой язык, и укрощал свой нрав.
Тогда я записал имена своих врагов как одноклассников, так и
наставников, чтобы запороть их до смерти, когда стану царем. Когда я стал
старше и начал понимать какие-то вещи намного лучше, я выбросил эти
списки.
Чтение и письмо - вот то, чему я научился в первую очередь. Для
царевича это очень важно. Подумать только, что все приходится доверять
честности писцов и министров, когда пакеты летят туда и обратно на поле
битвы или когда приходится вести переписку с царем чужой земли! Если
господин не умеет читать и писать, его можно как угодно обвести вокруг
пальца, и великий человек может быть предан в руки своих врагов.
Хотелось бы мне с честью сказать о себе, что мое стремление овладеть
этими искусствами было вызвано столь хитрыми и дальновидными
рассуждениями! Увы, никаких таких величественных мыслей у меня не было.
Меня привлекла к изучению письма моя вера в то, что оно волшебное. Уметь
создавать волшебство - это или какое другое - было необыкновенно
заманчиво.
Казалось чудом, что слова можно поймать и удержать, как ястребов на
лету, а потом посадить, как в клетки, на куски красной глины и потом снова
выпустить. И на это способен тот, кто знает это искусство. Вначале я даже
не верил, что такое вообще возможно.
- Ты просто выдумываешь слова, пока скользишь глазами по глине, -
сказал я отцу-наставнику. - Ты притворяешься, что видишь в этих каракулях
смысл, ты просто все придумываешь!
Невозмутимо он передал табличку своему помощнику, который тут же, слово
в слово, прочел то, что перед этим прочел отец-наставник. Затем он
пригласил в класс мальчика постарше, из другой комнаты, и тот прочел все
то же самое. А меня отстегали тростником по пальцам за мое неверие. Больше
я не сомневался. У этих людей - простых смертных, даже не богов! - был
некий дар извлекать живые слова из глины. Поэтому я очень внимательно
слушал, когда помощник отца-наставника рассказывал, как приготовить
глиняную табличку, как подрезать тростниковое перо, чтобы оно было
правильно заострено, как выдавливать те значки, которые и являются
письмом, прижимая тростниковое перо к сырой табличке. Я силился понять эти
значки.
Разобраться в них поначалу было трудно. Значки были точно такие же,
какие делали куры лапой в пыли. Постепенно я научился различать отдельные
начертания, из которых перед моими изумленными глазами возникало слово или
его часть. Некоторые значки обозначали отдельные звуки, а некоторые -
целые понятия: бог, царь, плуг. Некоторые значки показывали, как данное
слово соотносится со словами вокруг него. Постепенно я постиг суть этого
колдовства. Я обнаружил, что без труда могу заставить значки раскрыть моим
глазам свое значение. Я мог посмотреть на табличку и прочесть список
вещей: "золото, серебро, бронза, медь". Или: "Ниппур, Эриду, Киш, Урук".
Или еще: "стрела, дротик, копье, меч". Разумеется, мне никогда не
приходилось читать, как читают писцы, резво пробегая глазами колонки на
табличке, извлекая из нее полное богатство значений и тонкостей. Это дело,
которому надо посвятить всю свою жизнь, а у меня были другие задачи. Но я
хорошо знал письмена, которым учился, и до сих пор хорошо ими владею,
поэтому никогда меня не сможет обмануть раб, задумавший нечистую игру.
Еще нас учили деяниям богов и служению им и тому, как был создан мир,
как была создана Земля. Отец-наставник рассказывал нам, как Небо и Земля
выступили из моря, как облака были поставлены между ними, как были сделаны
Земля и планеты. Он говорил о сияющем небесном отце Ане, который
повелевает и решает, что должно произойти; о Нинхурсаг - великой матери и
об Энлиле - боге бури; о мудром Энки и о блистательном солнце Уту -
источнике справедливости; о спокойной безмятежной серебристой Нанне -
правительнице ночи. И конечно, он много говорил об Инанне - владычице
Урука. Когда же он поведал нам, как был создан род человеческий, это и
огорчило и разгневало меня. Дело не в том, что мы были созданы, дабы
прислуживать богам - ибо кто я такой, чтобы негодовать на это, - было
обидно, что создание человека было таким жестоким и небрежным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108