-Заговор, - тихо сказал он сам себе и снял телефонную трубку.
Нет Лысый, услышавший из-за двери беседу Григория с дежурным сержантом, не поверил в ее реальность. Безусловно, он принял эту выходку за очередную пьяную шутку брата, а заплакал вовсе не от страха перед людьми в серых шинелях, а от безысходности.
Григорий, в свою очередь услышав за дверью плач, тоже неверно истолковал происходящее. "Должно быть, вышел недавно, неохота снова за решетку", - рассудил Гриша и, ощущая себя отчасти виноватым в беде пусть чужого и социально чуждого ему человека, решил на прощание (на добрую память?) угостить неудачника коньяком. Пошел Гриша в ванную, слил в пластмассовый стаканчик для зубных щеток остатики коньяка и, огорчившись скудости, щедро дополнил мамашиным вечерним лосьоном "Медовый".
И вот здесь нас ждет последняя встреча с сослагательным наклонением, с wicked fortune of Григорий Грачик. Если бы пластмассовый стаканчик мог пролезть в щель, образованную дверью и косяком при неснятой цепочке, то братья бы не поменялись местами, но гуманность совсем затуманила мозги Григория Сергеевича, цепочка была снята, дверь отворена, после чего неизвестная сила повергла Гришу на пол.
Щедро умытый необычным коктйелем, Григорий пытался преследовать скрывающегося злоумышленника, но больно ушиб коленку о железную стойку перил, раздумал и сел отдохнуть, устало опустив свой тощий и мокрый зад на холодный гранит ступенек. - Далеко не уйдет,- справедливо резюмировал Гриша. И не ошибся, едва лишь Лысый скрылся в темном проеме арки, с другой стороны двора, мигая всеми пятью фарами, въехала патрульная машина. Вот и все.
Не станем из джентльменской брезгливости описывать грустную сцену общения нетрезвого, покрытого голубой гусиной кожей человека с обличенными властью людьми. Конец нам все равно известен, не будем повторяться, а посему, до свидания, Григорий Сергеевич. God bless you.
Поспешим вослед за стремительно убегающим Михаилом. На часах 22.30, до отхода сто девяносто третьего поезда остается ровно двадцать минут, автобусом ехать пятнадцать минут, но его нет, нет, нет, на такси ехать десять минут, но ни одно не останавливается, бегом бежать минут тридцать. Лысый делает глубокий вдох и начинает марафонский забег. Не удивляйся, любезный читатель. вспомни, у нашего героя нет часов, и он, конечно же, не прихватил их с журнального столика ввиду кратковременности своего визита домой. Обманутый квадратным циферблатом городских часов (22.10) у магазина "Лакомка", он потратил еще тысячу килокалорий, преодолев расстояние от Центрального универмага до вокзала за двадцать четыре минуты, вернее, он мог бы это сделать, поскольку покрыл основную дистанцию за двадцать две минуты, но вот когда повернул на проспект Ленина с Дзержинского и фосфорический блеск на четыре часа отстающего московского хронометра оповестил 18.52, сердце Лысого остановилось. Он поплелся, тяжело дыша, бритоголовый, красномордый, с синяком под глазом, самым медленным, коматозным шагом и прибыл к парадным дверям станции Южносибирск в 23.13.
Здесь его ожидал еще один сюрприз, оказывается, с 15 мая сего года решением управляющего Южносибирского отделения Западносибирской железной дороги запрещено пребывание в залах ожидания и иных помещениях станции Южносибирск-главный лицам, не имеющим на руках розовых с водяными знаками или картонных с дырочкой посередине проездных документов, попросту говоря, железнодорожных билетов. Поскольку наш герой собой являл таковое лицо. то ему ничего не оставалось, как стать среди привокзальной площади и отдаться поэтическому обаянию майской ночи.
В конце концов судьба сжалилась над ним. Правда, не кремнистый путь заблистал перед Лысым, а новосибирский номер довольно грязного трайлера. Не долго думая, бедняга влез в обтянутый брезентом кузов, забился в самый дальний угол, прижался щекой к чему-то округлому, обхватил руками, пробормотал что-то несуразное и заснул.
Примерно час спустя, около полуночи, явился хозяин трайлера, между прочим, голодный и злой, из вокзального ресторана с поэтическим названием "Счастливый путь", завел свою тяжелую быстроходную машину, вырулил со стоянки и, как это ни странно, в самом деле покатил по Кузнецкому проспекту точно по стрелке "Новосибирск-228 км". ВЫШЕЛ ЗАЙЧИК ПОГУЛЯТЬ
Итак, колеса закрутились, и уже теперь точно, отбросив всяческие сомнения, можно смело заявить: "Дамы и господа, обострите ваше уважаемое внимание, приключение началось". В самом деле. так оно и есть, но с городом Южносибирском, обозначенным на карте в суровый год эвакуации больших украинских заводов на восток, мы еще не расстаемся. Читатель, конечно же, помнит, главных персонажей у нас два, и если один уже начал свое движение на запад, то второй, Евгений Анатольевич Агапов, блистательный Штучка, пока лишь переводит дыхание в начале уже канувшей в прошлое пятой главы. Он стоит среди длинных вечерних теней на еще безлистном весеннем бульваре, и его рыцарская, склонная к романтике душа трепещет и расправляет крылышки, едва было не обломанные разгневанной рукой Зинаиды Васильевны.
Между прочим, пока мы еще не слишком увлеклись Евгением и его делами, вставим одно немаловажное замечание,- тот предмет, который утомленному до бесчувствия Михаилу Грачику показался чуть ли не мягкой и удобной подушкой в длинном кузове трайлера ЗИЛ-130. не что иное. как очень твердая, горбатая и в пупырышках, аккуратно разложенная на полу за крупногабаритным грузом дюжина японских покрышек к популярному в описываемые нами времена автомобилю ВАЗ-2101 "Жигули" (хорошему нашему знакомому).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144