— Когда-то женщина убила твоего друга, и ты сказал, что убийца умрет. И убил ее.— Заткнись, морда, — буркнул я.Он был прав. Это было давно. Но это могло случиться и вчера. В моей памяти навсегда останутся ее лицо, золотистый оттенок ее кожи, ее удивительные волосы и глаза. Всем этим была Шарлотта... А теперь она мертва!— Подействовало, Майк?Не было смысла дурачить его, и я кивнул.— Я стараюсь не вспоминать об этом. По его лицу, испещренному мелкими морщинками, было видно, что он понимает.— Ты знал Коула? — поинтересовался я. Сейчас было трудно определить цвет его глаз.— Он был одним из нас, — ответил Арт. — Мы были близки с ним, Хаммер. В свое время я тренировал его. У меня никогда не было сына, и он был для меня самым родным человеком. Возможно, теперь ты понял, почему я завел разговор о твоем прошлом... Тот, кто умер, был мне очень дорог, и я обязан найти убийцу. Это должно иметь значение и для тебя. Так же как ты, я пойду на любые крайности, чтобы прижать к стенке того, кто это сделал. Я дал клятву, Майк Хаммер, и думаю, ты понимаешь, о чем я говорю. Ничто не остановит меня, а ты — исходная точка. — Он замолчал, снял очки, протер их и спросил:— Ты меня понял?— Да.— Ты уверен? — Тон его изменился. — Пойми, меня ничто не остановит.Сейчас он был беспощадным. Очень распространено ошибочное мнение, что жестокие люди — это такие широкоплечие громилы с грубыми чертами лица и квадратными челюстями. Это совсем не так. По-настоящему жестокие люди — это те, кто не останавливается ни перед чем и кто практикуется в умении уничтожать. Арт Рикербай был одним из них — Твоя позиция не совсем официальна, — заметил я.— Я лишь стараюсь убедить тебя.— О'кей, меня это убедило.— Так что же Коул?— Это уже другое дело.— Но не для меня.— Слушай, Арт. Ты не в том меня убедил. Я ведь тоже сильный.— Нет, Хаммер, ты уже не тот.— Чтоб ты сдох!Он встал медленно и плавно, как огромный серый кот, вежливый, но жестокий:— Может, все-таки закончим с этим сейчас?— Ты меня торопишь, дружок?— Просто есть один план, с которым ты должен ознакомиться Я ощутил усталость, но на эти слова улыбнулся:— Фараон... Проклятый фараон.— Ты сам был им Когда-то.— Я и не прекращал им быть.— Тогда давай действовать заодно.На этот раз я взглянул на него более внимательно:— Мне нужен один день и еще кое-что, в чем ты мне поможешь.— Продолжай.— Помоги мне выбраться отсюда.— И что тогда?— Возможно, я тебе что-нибудь расскажу, а может быть, и нет. Если же ты мне не поможешь, я сам выберусь отсюда, просто с твоей помощью это сделать проще. Меня не касается, как ты это провернешь. Выбирай.Рикербай усмехнулся:— Я выпущу тебя отсюда. Это устроить нетрудно. И свой день ты получишь.— Вот и спасибо.— Один уговор: ты сам придешь ко мне, не хотелось бы тебя разыскивать.— Обязательно, дружище, оставь свой телефон. Он что-то сказал, но слов я не разобрал, так как опять провалился в сон. Я с нетерпением протянул руки навстречу долгожданной темноте, и она спокойно и мягко закутала меня в свое покрывало... Глава 4 Арт не появлялся целых три дня. Три дня я наслаждался покоем, кушал супчик и соблюдал постельный режим. Затем появился высокий худой мужчина, который принес мне одежду, и встревоженная медсестра, которая ничего не могла понять, так как получила от врача насчет меня иные инструкции.Как только я оделся, мужчина вывел меня наружу и усадил в черный “форд”.— Куда ехать?Я назвал какое-то место в центре города, и через пятнадцать минут мы уже были там.Когда я выходил, он протянул мне конверт и очень спокойно сообщил:— У тебя есть один день, не больше. Я кивнул:— Передайте Рикербаю мою благодарность. Он дал мне визитную карточку, где были указаны телефон и адрес офиса “Пирейдж-брокерз”, расположенной всего в двух кварталах от Бродвея.— Поблагодаришь его лично, — заявил он, хлопнул дверцей и вскоре исчез в потоке машин.В течение нескольких минут я любовался городом, чего давно уже не делал. Было спокойное воскресное утро. День обещал быть переменчивым, как капризная женщина.Первый же таксист на стоянке оглядел меня с ног до головы и снова уткнулся в газету. Я ухмыльнулся, хотя ничего забавного в этом не было. Засунув руки в карманы пиджака, я обнаружил в правом из них бумажник с пятьюдесятью долларами.Спасибо тебе, Арт Рикербай, дружище!Я подозвал машину и распорядился ехать на Сорок девятую улицу. Расплатившись с шофером и дав ему два доллара сверху, я подождал немного, чтобы убедиться в отсутствии слежки.Никого. Впрочем, даже если бы Пата известили о моем освобождении, он не стал бы сейчас связываться со мной. Я подождал еще пять минут, а потом двинулся на север Старик Дьюи уже лет двадцать подряд каждый день сидел в своем киоске на углу Во время войны солдаты и офицеры могли брать у него газеты бесплатно, и до сих пор ветераны помнили об этом. Сейчас старику было за восемьдесят, и ему приходилось надевать очки, чтобы различать лица. Друзья, их голоса, беседы с ними — всем этим он очень дорожил.А я? Черт, мы со стариком Дьюи были давними друзьями. Я никогда не забывал забежать к нему на минутку, чтобы купить воскресный номер “Ньюс” или “Мирроу”. В прежние времена он был даже посредником в моих делах. Он всегда был надежен и безотказен.Но сейчас его не оказалось на месте.Дан-Дак Джонс, который подрабатывал уборщиком в “Кловер-баре”, сидел в киоске и ковырял в зубах, просматривая свежий номер “Кавалера”. Только когда я чуть ли не по плечи влез в окошко, он поднял голову и с трудом узнал меня.— О, привет, Майк!— Привет, Дан-Дак! Что ты тут делаешь? Он пожал плечами:— Помогаю старику Дьюи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41