Отягощение Злом или Отягощенные Злом, -
так свою рукопись назвал неведомый автор. (С тем же успехом, впрочем,
можно допустить и то, что ОЗ - не буквы, а все-таки цифры. Тогда рукопись
называется "ноль-три", а это телефон "Скорой помощи", - и странное
название вдруг обретает особый и даже зловещий смысл.)
Формально автором следует считать Сергея Корнеевича Манохина, от
имени которого и ведется повествование. С.К. Манохин - личность вполне
историческая, астроном, доктор физматнаук, он действительно в конце
прошлого века был сотрудником Степной обсерватории, причем довольно долгое
время. Более того, понятие "звездных кладбищ", упоминаемое в рукописи,
было на самом деле введено им. Он предсказал это редкое и своеобразное
явление природы, и, насколько я понял, еще при его жизни оно было
обнаружено в наблюдениях. Больше никаких заметных следов в науке он не
оставил, во всяком случае, никаких данных подобного рода мне найти не
удалось. И уж совсем никаких данных не удалось мне обнаружить о том, что
С.К. Манохин когда-либо баловался художественной литературой. Так что
вопрос об авторстве "Отягощения Злом" и сейчас остается для меня открытым.
Читатель должен иметь в виду, что в рукописи "ОЗ" элементы
гротесковой фантастики затейливо переплетены с совершенно реальными людьми
и обстоятельствами. Ни у кого не вызовет сомнения, скажем, что Демиург -
фигура совершенно фантастическая (наподобие булгаковского Воланда), но при
этом упоминаемый в рукописи Карл Гаврилович Росляков действительно был
директором Степной обсерватории, самым первым и самым знаменитым. Что же
касается удивительной фигуры Агасфера Лукича, то этого человека я просто
видел собственными глазами, причем при обстоятельствах трагических и
незабываемых.
Проще всего было бы предположить, что автором рукописи "ОЗ" является
сам Георгий Анатольевич. Однако принять это предположение не позволяет мне
целый ряд обстоятельств.
Бумага, папка, технология машинописи, орфографические особенности
текста - все это совершенно однозначно заставляет датировать рукопись
восьмидесятыми годами прошлого века. В крайнем случае - девяностыми
годами. То есть получается, что Георгию Анатольевичу, если бы это
сочинение писал он, было тогда меньше лет, нежели мне, когда я его читал.
Дьявольски маловероятно.
Далее, такая мистификация противоречила бы всему, что я знаю о
Георгии Анатольевиче, - никак не укладывается она ни в его характер, ни в
его отношение к своим ученикам.
Наконец, само содержание рукописи, выбранный автором герой. Зачем
Георгию Анатольевичу понадобилось бы делать своим лирическим героем
астронома? Георгий Анатольевич никогда не интересовался естественными
науками. Разумеется, он был в курсе новейших представлений физики и той же
астрономии, но не более, чем просто культурный, образованный человек. И уж
совсем непонятно, зачем ему, при его деликатности, было брать героем
астронома, реально существовавшего, да еще работавшего здесь же, в двух
шагах от Ташлинска.
Нет, гипотеза эта при всем ее кажущемся правдоподобии не может быть
принята за окончательную. А ведь я еще ничего не сказал (и говорить сейчас
не намерен) о тех элементах сочинения, которые не объясняются вообще
никакими рациональными гипотезами.
Боюсь, все дело в том, что я так и не сумел понять, какую же связь
Георгий Анатольевич усматривал между моим отчет-экзаменом и рукописью
"ОЗ", на какие именно мысли должна была вывести меня эта рукопись. Вполне
допускаю, что если бы мне удалось нащупать эту связь, если бы удалось мне
выйти из плоскости неких представлений, я бы понял больше и в самой
рукописи, и в загадке ее происхождения.
Может быть, кто-нибудь из читателей окажется удачливее и, прямо
скажем, сообразительнее автора этой книги. Я же в заключение замечу
только, что рукопись "ОЗ" помещена мною в книге без каких-либо исправлений
и пропусков. Я позволил себе лишь разбить ее на части в примерном
соответствии с тем, как сам читал ее в то страшное лето (урывками, по
ночам).
Игорь К. Мытарин.

ДНЕВНИК. 10 ИЮЛЯ (НОЧЬ НА 11-е)
Только что вернулся из патруля. Левое ухо распухло, как оладья. А
было так.
Мы уже попрощались. Иван с Сережкой пошли своей дорогой, а я - своей.
И тут у ворот в Парк космонавтов я вижу, как трое "дикобразов" прижали
своими мотоциклами двух парнишек, явных фловеров, к запертым воротам и,
очевидно, намереваются учинить над ними какое-то хулиганское действие. Я
по всем правилам науки издал воинственный клич матмеха и выступил на
защиту Флоры, как будто она уже занесена в Красную книгу. Я и глазом
моргнуть не успел, как "дикобразы" накидали мне по ушам. Говоря серьезно,
все могло бы кончиться вовсе не забавно, если бы не подоспели Ванька с
Серегой, услышавшие беспорядок за два квартала. "Дикобразы" моментально
оседлали свою технику и были таковы. Но что характерно! Фловеры, за
которых я пролил свою благородную кровь, оказались таковы в тот же миг,
когда "дикобразы" обратили свое внимание от них на меня. Дерьмо.
А во время патрулирования мы говорили главным образом о "неедяках".
Не помню, кто начал этот разговор и почему. Я рассказал ребятам, откуда
появилось это слово - они представления не имели.
(ПОЗДНЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ. Слово "неедяка" придумал и использовал в одном
из своих рассказов писатель середины прошлого века Илья Варшавский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11