В следующие дни у нас столько дел, так что сегодня, наверное, последняя возможность расслабиться.
– Пойти с тобой?
– Да нет, я одна. Увидимся в час, на обеде...
Чудесным парижским утром Таня вышла из отеля и спустилась по ступеням главного входа. На противоположной стороне бульвара ее уже ждали Девлин и Хантер.
– Она, кажется, просто решила прогуляться, – заметил Хантер.
Девлин кивнул.
– Поедем потихоньку за ней, а там посмотрим.
Перебросив полотняную сумку через левое плечо, Таня шла, как бы приплясывая, – прогулка на свежем утреннем воздухе явно доставляла ей удовольствие. Вечером в программе – четвертый концерт Рахманинова. Она особенно любила это произведение, так что не чувствовала даже обычного нервного напряжения перед большим концертом. Кроме того, у нее был опыт, а после успеха в Лидсе и на конкурсе Чайковского и международная известность.
Музыка была практически единственным увлечением в ее жизни. Правда, один раз Таня влюбилась в молодого военного врача из десантной бригады, погибшего в прошлом году в Афганистане. Этот трагический случай, однако, не сломил ее. В тот вечер, когда пришло известие о его смерти, Таня давала один из лучших своих концертов. Но мужчин с тех пор избегала. Слишком много неприятного было связано с ними. И не требовалось быть особо изощренным психиатром, чтобы понять: несмотря на славу и успех, несмотря на связанные с этим привилегии, несмотря на огромное влияние генерала Масловского, она во многом продолжала оставаться маленькой девочкой, стоящей на коленях перед телом отца, столь жестоко вырванного из ее жизни.
* * *
Бодрым шагом по Елисейским полям она направлялась к Плас де Конкорд.
– По утрам, наверное, трусцой бегает, – заметил Девлин.
Она свернула в прохладный и тихий сад Тюильри. Хантер кивнул.
– Я так и предполагал, что она пойдет в Лувр. Следуйте за ней пешком. Я посмотрю, где можно припарковать машину, и буду ждать вас у главного входа.
В саду Тюильри были выставлены скульптуры Генри Мура, и Таня, не останавливаясь, мельком оглядывала их. Девлин тоже не находил особо интересным для себя ни одно из произведений. Так через парк она дошла до Лувра.
Таня оказалась исключительно искушенной экскурсанткой, задерживалась лишь перед творениями великих мастеров, Девлин же следовал за ней на почтительном расстоянии. Некоторое время она провела в зале Рембрандта, потом остановилась перед самой знаменитой картиной в мире – «Моной Лизой» Леонардо да Винчи.
Девлин приблизился.
– Вы не находите, что она сегодня улыбается? – спросил он по-английски.
– Что вы имеете в виду? – ответила она на том же языке.
– В Лувре утверждают, что она улыбается отнюдь не всегда.
Татьяна посмотрела на Девлина.
– Какая ерунда.
– Вы вот тоже такая строгая. Ни тени улыбки на лице.
– Что за чушь вы несете? – отрезала она, но все же улыбнулась.
– Когда вы изображаете чопорную даму, то опускаете уголки губ, – сказал он. – А вам это не идет.
– Какое вам дело до того, что мне идет, а что нет?
Он стоял перед ней, держа руки в карманах пальто, в своей черной фетровой шляпе набок, и глаза его были такой синевы, какой она еще никогда не видела. Было в нем некое добродушное бесстыдство, соединенное с самоиронией, которую она всегда находила привлекательной, хотя мужчина, стоявший перед ней, был, по крайней мере, вдвое старше ее. Она вдруг ощутила какую-то тягу к этому человеку, какое-то совершенно неконтролируемое возбуждение и должна была глубоко вздохнуть, чтобы собраться с силами.
– Извините, – произнесла она и пошла, убыстряя шаг.
Девлин выждал немного и последовал за ней. Какая привлекательная молодая женщина, но почему-то очень пугливая. Интересно узнать, почему?
Она дошла до Гранд Валери. Ее внимание привлекло «Распятие» Эль Греко. Таня долго смотрела на полотно, не обращая внимания на Девлина, вновь появившегося рядом.
– И что вам это говорит? – мягко спросил он. – Вы видите в этом любовь?
– Нет, – ответила она. – Скорее протест против смерти. Зачем вы преследуете меня?
– Разве?
– Да, с самого сада Тюильри.
– Неужели? Скорее всего вам просто показалось.
– Вот уж нет. Вы из тех, на кого даже при случайной встрече оглядываешься дважды.
Странно, но больше всего в этот момент ей захотелось заплакать и открыться этому невероятно теплому голосу. Он взял ее под руку и мягко сказал:
– Ну что вы, успокойтесь. Вы еще не рассказали мне, что разгадали у Эль Греко.
– Я ведь не верующая, – ответила она, – я вижу на кресте не Спасителя, а большого мужчину, которого пытают какие-то мелкие людишки. А вы как считаете?
– Мне нравится ваш акцент, – сказал Девлин. – Напоминает Грету Гарбо, которую я видел в кино мальчишкой. Но это было сто лет назад.
– Я знаю, кто такая Грета Гарбо, – сказала она. – И ваш комплимент мне льстит. Однако вы до сих пор не сказали, что же означает эта картина для вас.
– Довольно сложный вопрос. Особенно сегодня, – пробормотал Девлин. – Сегодня в семь утра в соборе Святого Петра в Риме состоялась особая служба. Вместе с папой в ней участвовали кардиналы из Великобритании и Аргентины.
– И чего-нибудь добились?
– Увы. Они не остановили ни военно-морские силы Соединенного Королевства, ни аргентинские бомбардировщики.
– Что же это означает?
– А то, что Господу Богу, если он существует, плевать на наши расходы.
Таня сморщила лоб.
– Не могу понять, что у вас за акцент. Вы ведь не англичанин. Да?
– Нет, ирландец.
– А я думала, что все ирландцы глубоко религиозны.
– Несомненно. У моей тети Ханны были даже мозоли на коленях от беспрестанных молитв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75