Все в зале знали, что за пределами Бладстоун-Виллиджа многие высказывают недовольство не только расширением границ королевства, но даже и дальнейшим слиянием прежде независимых баронств.
Правда, в последние годы королева Кристина и баронесса Сильвия вроде как сдружились, но барона Даймиана Ри из Морова все в этом зале считали политиком, преследующим исключительно собственную выгоду, и были о нем весьма невысокого мнения. Однако, учитывая неустойчивый политический климат, никто не стал бы его недооценивать, поэтому слова Гарета положили конец спору, не дав ему начаться.
– Дроу и его друг направляются в Бладстоун-Виллидж в сопровождении дворфа, – сказал Кейн.
– Да, его имя Атрогейт, – пояснил король. – Неприятный тип, но, по отзывам, превосходный воин. В замке погиб еще один дворф, ему посмертно будут возданы почести.
– Не секрет, что Атрогейт работает с Тимоско и Нелликтом, – заметил Кейн. – Как и Кантан, также погибший в замке.
– Мастер Кейн, да вы сейчас целый заговор обнаружите, – вмешалась Кристина.
Кейн спокойно воспринял укол и, поклонившись королеве, проговорил:
– Нет, госпожа, но мой долг – служить королю Гарету и его власти, и я его выполняю. На ярком свету паутина едва видна, правда, иногда это может быть и обман зрения, я это знаю.
– А где есть паутина, найдется и паук, – довольно громко заметил Селедон. – Неправильно все это. Мы толком не знаем, что там произошло, и спешим оказать чужаку столь высокую честь, пока нет ясных ответов на все вопросы. Я не буду…
Кейн жестом прервал его.
– Значит, дроу, человек и дворф, – негромко произнес он. – Если они настроены дружески, у нас появятся ценные союзники. Но если они – враги, тогда мы совершенно открыто сможем наблюдать за ними. Первая заповедь воина – знай своего врага. Гарет, друг мой, если ты хочешь остаться королем и расширить свое королевство на север, за пределы крепости, стоит присмотреться к этому Атрогейту и помнить о тех, кто дергает его за веревочки.
– А если все они трое, и дворф, и дроу, и тот человек, которого я собираюсь посвятить завтра в рыцари, действительно связаны с Цитаделью Убийц? – спросил Гарет с улыбкой, свидетельствующей, что ответ он знает заранее.
Кейн безразлично пожал плечами:
– Мы воздадим им почести за беспримерный подвиг и наградим титулами, но за всеми их перемещениями установим наблюдение, чтобы они не смогли причинить вред.
Даже Селедон успокоился, поскольку Кейн, если говорил подобное, всегда ручался за свои слова.
Вскоре Селедон, Дугальд и Кейн покинули дворец, пообещав вернуться позже на пир, устраиваемый в их честь.
– Надеешься соблазнить Ольвена роскошным угощением? – спросила Кристина мужа, когда они остались вдвоем, не считая, конечно, стражников, которые стали столь неотъемлемой частью их жизни, что супруги перестали их замечать.
– Говорят, Ольвен способен учуять орка за сотню ярдов, – ответил Гарет. – А запах пищи уловит и за сотню миль.
– Но до Кинбрейса больше ста миль, – заметила королева, назвав главный город Соравии, где жил Ольвен. – Даже если он, подгоняемый пустым желудком, отправится в путь в сапогах-скороходах, вовремя ему не поспеть.
– Я думал пригласить в нашу компанию еще кое-кого, – с плутоватой улыбкой сообщил Гарет.
Поняв, что муж говорит о Седом Эмелине, Кристина закатила глаза, не слишком радуясь перспективе встречи с ним. Чародею уже перевалило за семьдесят, и он был самым старшим среди победителей Женги, однако представления Эмелина об учтивости нередко коробили королеву Кристину. Потому, когда несколько лет тому назад он объявил, что удаляется от двора в свой Уорренвуд, в десяти милях от Бладстоун-Виллиджа, она не слишком старалась скрыть свою радость.
Гарет направился в коридор, соединявший аудиенц-зал с его личными апартаментами. В небольшом кабинете перед его спальней у стены стоял стол, а на нем – нечто прикрытое куском шелковистой материи. Гарет сдернул покрывало, и там оказалось большое зеркало в золотой раме, покрытой руническими знаками и символами. Из-за него король выдвинул золотую подставку, в которой покоился небольшой красный шар. Расположив его перед зеркалом, Гарет приготовился накрыть шар ладонью.
– А по-другому никак нельзя? – раздался за спиной голос Кристины.
Оглянувшись, Гарет усмехнулся. Его и самого не слишком опечалило известие об «отставке» Эмелина и о его отъезде на покой к кентаврам Уорренвуда, поскольку выносить его было непросто, но все же старик – их друг.
– Вскоре нам может понадобиться его помощь, – ответил Гарет и, закрыв глаза, опустил руку на шар, сосредоточившись на образе своего старинного товарища.
Вскоре он увидел в зеркале вместо собственного отражения какую-то комнату, битком набитую флаконами и колбами, черепами, книгами и всевозможными безделушками, уставленную большими и маленькими статуэтками. В середине стоял богато отделанный стол из белого дерева.
За столом спиной к Гарету сидел старик в шелковистом сером одеянии. Он ссутулился над пергаментом, и его длинные растрепанные седые волосы свисали до самой столешницы – причем концы некоторых прядей, похоже, не раз окунались в чернильницу.
– Эмелин, – сперва негромко позвал Гарет. – Эмелин!
Старик выпрямился, посмотрел направо-налево, после чего обернулся к задней стене, в которую было вделано такое же зеркало.
– Ага, подглядываем? – проскрипел он. – Небось хотел увидеть Габриэль? – И он довольно хихикнул.
Гарет помотал головой, а сам в который раз подумал, почему такая красивая молодая женщина согласилась выйти замуж за этого старикана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112